— Алло, Игорь? — А?
— На своей территории. В квартире. Завтра там буду жить.
— Что?
— Ты же хотел, чтобы мама не волновалась. Пусть теперь она официально живёт в вашей квартире. Я забираю своё.
— Постой. Можем поговорить?
— Мы и говорим. Только теперь я не на твоей кухне. Я — в своей.
— Оля, ну зачем так резко…
— Я делаю это аккуратно. С линейкой. В отличие от твоей мамы, я не лезу в чужие шкафы.
— Оля, я же не хотел…
— Вот именно. Ты не хочешь ничего. Ни конфликтов, ни решений, ни меня.
ЩЕЛЧОК. Оля повесила трубку. Сердце бешено билось. Руки тряслись. И было страшно. Но по-другому. Не из-за того, что снова услышит за спиной: «Почему у тебя полотенца в один рулон свернуты?», а потому что теперь вся ответственность — на ней. Свобода, как оказалось, требует силы.
На следующий день она приехала с сумками. Всё, что принадлежало ей в той квартире — пара кастрюль, папки с проектами и старый плед — теперь обрело новое место в её личном пространстве. Взяла даже кактус, который свекровь называла «ненужной колючкой, как и его хозяйка».
К вечеру, когда она села на полу с лапшой и вином в пластиковой чашке, в дверь позвонили.
Открыла. Игорь. В спортивном костюме, с пакетом.
— Я принес тебе мясо. Ты его любишь. С грибами.
— Прекрасно, — сказала Оля, беря пакет и не вставая с места. — Положи в холодильник. Если не боишься, что там у меня тоже обитают мыши.
Он попытался улыбнуться.
— Оля, может, всё-таки поговорим нормально?
— Говори. Только теперь ты — гость.
— Слушай, я правда не хотел, чтобы ты уходила. Просто всё это… между вами. Я застрял. Я не умею…
— Игорь, — перебила она мягко, — тебе тридцать шесть. Ты умеешь всё. Просто тебе удобнее не вмешиваться.
Твоя мама тебя не отпустит. А я больше не хочу ждать, пока ты станешь взрослым.
Он промолчал.
— Ты можешь приходить. Можешь звонить. Я не вычеркиваю тебя. Я просто вышла из-под вашего контроля. Всё.
— А если я попробую измениться?
Оля посмотрела на него. Долго. В её глазах отражались годы, множество попыток, сотни «может быть», словно воздух сгущался.
— Тогда начни с того, чтобы сказать ей, что я — твоя жена, а не квартирантка в её доме.
Игорь кивнул.
Молча ушёл.
А вечером позвонила Людмила Петровна. Голос — холодный, словно мороженое без сахара.
— Оля. Мне тут Игорь сказал, что вы теперь решили отделиться. Ну-ну. Посмотрим, как ты там одна.
Оля ответила просто.
— А я уже посмотрела. Тут мне — тише. А значит, я там — больше не живу.
— То есть, ты променяла семью на свободу?
— Нет, — улыбнулась Оля. — Я выбрала себя. А семью ты давно превратила в маленький филиал зоны. Только с борщом.
И положила трубку.
На кухне тихо закапал кран. Где-то за окном цвыркнула ласточка.