— Вот именно! — с воодушевлением подхватила Полина. — А ведь некоторые вообще считают, что ничего родителям не обязаны. Совсем совесть потеряли!
Я молча положила квитанцию на стол и вышла из комнаты, даже не попрощавшись. Обиду было трудно сдержать — руки дрожали. Получается, я должна оплачивать её счета, а она ещё и выставляет это перед соседкой как само собой разумеющееся? Как будто я исполняю какой-то долг благодарности?
Позже тем же вечером я вышла на балкон, где Богдан стоял с сигаретой, глядя на закат.
— Нам нужно серьёзно поговорить.
Он выдохнул дым и повернулся ко мне.
— Говори.
— Я больше не собираюсь платить за коммунальные услуги твоей мамы.
— Что? Почему?
Я пересказала ему разговор, который случайно услышала на кухне у Полины. Богдан слушал молча, докуривая сигарету до фильтра.
— Ну и что в этом такого? Мама просто гордится тобой как хорошей невесткой. Разве это плохо?
— Плохо то, что она преподносит это как мою обязанность! Как будто я обязана ей помогать! А я — нет, Богдан. Это твоя мама, и если кто-то должен её поддерживать — так это ты!
— Но у нас общий бюджет! Какая разница, кто именно платит?
— Разница огромная. Когда моему отцу понадобились деньги на лечение, ты сказал, что свободных средств нет. А вот для твоей мамы почему-то всегда находятся!
Это была наша первая серьёзная ссора за долгое время. Богдан утверждал, что его мать действительно нуждается в помощи, а я требовала справедливости. В итоге мы ни к чему не пришли — я просто перестала переводить деньги Полине.
Прошло три недели — и вот сегодня всё взорвалось.
— Оксанка, подумай ещё раз! — Богдан метался по комнате туда-сюда. — Ей действительно тяжело! Пенсия мизерная, цены растут каждый месяц!
— А ты знаешь, что я вчера выяснила? — Я достала телефон и открыла фото от подруги. — Твоя мама была в ресторане на дне рождения Ярины. Смотри сама: сидит за столом с бокалом вина в руке. Счёт за двоих составил около восьми тысяч гривен. Откуда у неё такие деньги при её «мизерной» пенсии?
Богдан взял телефон из моих рук, взглянул на снимок и молча вернул его обратно.
— Сначала я тоже удивилась… Потом решила посчитать: пенсия у твоей мамы двадцать две тысячи гривен плюс пять тысяч она получает ежемесячно от сдачи гаража от Мирослава. Итого двадцать семь тысяч в месяц. Коммуналка обходится ей в шесть тысяч максимум… Остаётся двадцать одна тысяча чистыми! Куда они деваются?
— Ей же нужно питаться нормально… лекарства…
— Лекарства? Богдан! Твоя мама абсолютно здорова! Каждый день возится на огороде без устали да ещё пешком ходит на рынок по полтора километра туда-обратно! Какие лекарства?!
Он замолчал; видно было по глазам — сказать нечего. А меня уже было не остановить: слова лились сами собой после стольких лет молчания.
— Знаешь, что меня больше всего ранит? Не то даже, что приходится платить… А то ощущение будто это моя обязанность перед ней! За всё это время твоя мать ни разу не поблагодарила меня по-человечески… Ни одного «спасибо»! Как будто так и должно быть!
— Мама просто не умеет выражать чувства словами…
— Не смеши меня такими оправданиями! Когда ты подарил ей новый телевизор — целую неделю всем соседям рассказывала о том, какой у неё заботливый сын…