В тот вечер я едва дошла до квартиры. Честно говоря, если бы кто-то предложил помочь донести мои сумки, я бы без раздумий согласилась.
Ноги гудели, в спине стреляло, а из-за той глупой видеовстречи с заказчиком я даже нормально не пообедала. Единственное, о чём думала, — это быстро заварить крепкий чай, упасть на диван и провести час, глядя в потолок.
Лифт, словно в злой сказке, не работал. Я взглянула на четвёртый этаж и чуть не расплакалась от раздражения. Ещё на прошлой неделе Игорь говорил, что вызовет мастера, но, конечно же, забыл.
Как обычно — то рабочие вопросы, то личные проблемы, то сестра с новыми трудностями. Глубоко вздохнув, я взялась подниматься по лестнице, считая ступеньки и ругая себя за то, что набрала столько продуктов.
Возле двери пришлось долго возиться с ключами — руки тряслись от усталости. Но как только я открыла дверь, услышала, как муж разговаривает по телефону из кухни.
Его голос звучал странно — официальный и непривычный, что заставило меня насторожиться. Знаете, бывает такое ощущение — вроде всё вроде бы по-старому, а внутри сердце ёкнуло: что-то не так.
– Светлана, я всё уладил, — говорил Игорь непривычным своим голосом, почти чужим. — Этот дом принадлежит тебе… Нет-нет, я помню, что тогда ты отказалась от доли. Теперь же моя очередь…
У меня сумки просто выпали из рук. Бах! — и апельсины рассыпались по полу. Один из них докатился до кухни, и Игорь повернулся на шум.
Он застыл, увидел меня и сразу побледнел. А я стояла, ошарашенная, посреди разбросанных продуктов, не в силах понять — что это было? Какая доля? Какой дом? Наш дом?
– Ольга… — начал он неуверенно, но я перебила его:
– Что значит „твоя очередь“? — голос срывался, горло пересохло. — О чём ты вообще говорил?
Игорь промолчал, а это молчание звучало для меня словно тревожный звон. Я смотрела на родное лицо и не узнавалось в нём того человека.
Где мой муж, который всегда со мной советовался? Который ещё вчера обсуждал планы ремонта кухни?
– Ты что, решил отдать часть квартиры своей сестре? — слова были горькими, цепляли за горло. — Просто так, даже не спросив меня?
Он вздрогнул, будто получил пощёчину:
– Постой, дай объяснить…
Но что тут можно было объяснить? В голове вертелось: восемь лет в ипотеке, каждый месяц экономили, во всём себе отказывали. Я даже на курсы английского так и не пошла, хотя давно мечтала, потому что нужно было платить за квартиру. А он просто так…
Я села на табуретку в прихожей прямо среди разлетевшихся продуктов. Где-то у батареи покатился последний апельсин.
В кране капала вода — кап-кап, словно отсчитывая время до того момента, как наша жизнь начала разрушаться.
– Давай поговорим спокойно, — Игорь присел на край стула напротив. Я только усмехнулась — спокойно? Серьёзно? После всего услышанного?
– О чём тут говорить? — я начала машинально собирать разбросанные продукты, лишь бы чем-то занять руки. — Ты уже всё решил. Без меня.
– Светлана сейчас в трудной ситуации, — начал он свои объяснения. — Ты же знаешь, после развода…
– А мы? — я резко выпрямилась, сжимая пакет с макаронами, который вот-вот порвётся. — Мы что, не в трудной ситуации? Восемь лет пахали, чтобы выплатить ипотеку! Я каждую копейку считала, на море ни разу не съездили, потому что „надо платить за квартиру“!
Игорь поморщился, словно ему стало больно:
– Ты не понимаешь. Когда мы брали ипотеку, Светлана отказалась от своей доли в родительской квартире. Если бы не она…
– Если бы не она — что? — к горлу подкатывал ком. — Мы бы не купили эту квартиру? Тогда давай продадим её, вернём деньги твоей сестре — и разбегаемся!
Он вздрогнул, как от удара:
– Что ты такое говоришь?
– А что мне ещё говорить? — я швырнула пострадавший пакет с макаронами на стол. — Ты за моей спиной решил отдать часть нашего дома! Дома, который мы вместе создавали! Каждый уголок, каждая деталь — всё наше, общее! Помнишь, как мы клеили обои? Как я неделю выбирала плитку в ванную? Как ты говорил — «это будет наше гнёздышко»?,Игорь молчал, опустив голову. А я всё спешила высказаться:
– И что теперь? Соберёмся делить квартиру? Проведём посередине красную черту – вот моя половина, а вот – Светинина? Может, будем по очереди пользоваться кухней? Составим расписание?
– Перестань! – он резко ударил кулаком по столу, чашка подпрыгнула и издала жалобный звон. – Ты всё перевираешь!
– Я перевираю?! – мое возмущение сковало дыхание. – А ты что тогда делаешь? Решил сыграть в благородного за мой счёт?
Мы замолчали. Тишину заполнили обычные звуки: за окном проехала машина, в соседней квартире включили телевизор. Всё как в обычный вечер. Но воздух в нашей кухне казался настолько густым, что его можно было резать ножом.
– Я обязан ей помочь, – наконец тихо произнёс Игорь. – Она моя сестра.
– А я твоя жена, – голос с дрожью вырвался у меня. – Но для тебя, похоже, это ничего не значит.
Я ринулась прочь из кухни. Из-за спины прозвучало его «Ольга!», но я не остановилась. Заперлась в спальне, села на кровать и уставилась в стену.
На обоях — тех самых, которые выбирали вместе — плясали тени от уличного фонаря. В голове вертелась одна мысль: “Как же так, Игорь? Как так могло получиться?”
Ночь накрыла Кременчуг плотным покрывалом. Я сидела на кухне, разложив перед собой бумаги. Свидетельство о браке, ипотечный договор, квитанции — вся наша жизнь в этих листах.
Восемь лет… Каждый платёж помню, словно вчера. Вот май 2017-го — тогда пришлось просить у мамы, ведь у Игоря задержали зарплату. А вот февраль 2019-го — половину премии вложила, чтобы побыстрее расплатиться.
В спальне Игорь демонстративно громко ворочался — явно не мог уснуть, но и разговаривать не стал. Ну и пусть. Я и без него нагрузки хватает.
Открыла ноутбук, вбила в поисковик “раздел имущества супругов”. По экрану полетели строки: “права супругов на общее имущество”, “доли в праве собственности”, “судебные решения”…
Термины разбивали голову. Но одно осознала точно — просто так отдавать часть квартиры сестре муж не вправе. Абсолютно не вправе.
Телефон лежал рядом, как будто ждал своего часа. Палец завис над номером Людмилы — моей школьной подруги. Она сейчас юрист, специализируется именно на семейном праве. Но звонок означал бы признание: мы с Игорём действительно по разные стороны.
Встала, прошлась по кухне, остановилась у окна — темнота словно резала глаза, лишь желтые пятна фонарей разбавляли черноту.
Вспомнила, как ровно год назад мы стояли здесь с Игорём, считая звёзды. Он обнимал меня сзади, что-то шептал на ухо… Было тихо и надежно.
А теперь? Теперь считаю не звёзды, а варианты, чтобы сохранить свои права.
На подоконнике стояла фотография — с нашей свадьбы. Счастливые лица, белое платье, кольца… “Клянусь любить и защищать”. Ну-ну. Вот и защищает — решил осчастливить сестру за мой счёт.
С решимостью взяла телефон. Три гудка казались бесконечными.
– Алло? – голос Людмилы звучал сонно. Посмотрела на часы — начало первого ночи, чёрт.
– Людмила, прости за поздний звонок. Это Ольга. Мне нужна твоя помощь.
– Что случилось? – она сразу проснулась, профессиональный инстинкт сработал.
– Муж собирается отдать часть нашей квартиры своей сестре. Без моего ведома.
Пауза на том конце.
– Поняла, – наконец сказала Людмила. – Завтра к десяти приходи в офис с документами на квартиру и брачным договором, если есть.,– Спасибо, – я проглотила комок в горле. – Завтра буду.
Я повесила трубку и долго оставалась в темноте. Где-то вдали завыл пёс, в подъезде захлопнулась дверь – обычные ночные звуки. Но в груди словно ледяной коготь сжимал сердце.
«Прости, Игорь, – думала я, глядя на нашу свадебную фотографию. – Ты сам меня к этому подтолкнул.»
Суд по семейным делам напоминал поликлинику – такие же унылые стены, скрипучие стулья и напряжённые лица в коридоре.
Я сидела, крепко сжимая папку с документами, пытаясь не смотреть на Игоря. Он разместился через три стула от меня, словно эти расстояния могли что-то изменить.
Светлана опаздывала. Естественно, зачем ей спешить – теперь она наша главная претендентка на квартиру. Когда она наконец появилась, я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть – новый костюм, прическа, каблуки. Настоящая бизнес-леди. И то, что её младший брат ради неё разрушает семью – так бывает.
– Дело о разделе совместного имущества супругов… – монотонно начала судья, перебирать бумаги.
Я мельком посмотрела на мужа. Он сидел, сгорбившись, будто постарел лет на десять. Обручальное кольцо вертел на пальце – старая привычка, всегда так делал при волнении.
– Согласно представленным документам… – голос судьи звучал затуманенно. – Квартира приобретена в период брака… Совместно нажитое имущество…
И вдруг я вспомнила, как въезжали в эту квартиру. Первую ночь провели на матрасе – кровать ещё не доставили.
Пиццу ели прямо на полу, шампанское пили из пластиковых стаканчиков. Игорь сказал тогда: «Ничего, родная, обживёмся. Главное – мы вместе».
– Ваша честь, – голос Людмилы вырвал меня из воспоминаний. – Моя доверительница не давала согласия на отчуждение своей доли. Более того, она вносила значительный вклад в погашение ипотеки…
Дальше Людмила говорила о статьях закона, правах супругов, судебной практике. А я смотрела на Игоря. Он продолжал крутить кольцо, уставившись в одну точку.
– Господин Коваленко, – обратилась судья к мужу. – Подтверждаете ли вы намерение передать долю в квартире вашей сестре?
Игорь поднял голову. Открыл рот, чтобы ответить, но внезапно замолчал. Его взгляд метался между Светланой, мной и затем снова сестрой.
– Я… – он запнулся. – Я хотел как лучше. Светлана когда-то отказалась от своей доли…
– Потому что ты мой брат! – вдруг выкрикнула Светлана. – Я хотела тебе помочь! А не… не вот это всё.
В зале воцарилась такая тишина, что казалось, её можно потрогать.
– Что значит «вот это всё»? – тихо поинтересовался Игорь.
– Я не рассчитывала, что из-за меня… – Светлана запнулась и покраснела. – Что вы будете… Игорь, я не хочу быть причиной…
Она не закончила, но и так было ясно. Я увидела, как у мужа изменилось лицо. Он посмотрел на меня – впервые за всё заседание – открыто и прямо. И в его глазах я прочла то, что не замечала все эти дни – растерянность, страх и стыд.
– Ваша честь, – внезапно сказал он, вставая. – Я отзываю своё заявление. Полностью.
Судья приподняла бровь:
– Вы уверены?
– Абсолютно, – его голос стал твёрже. – Я… я ошибся. Сильно ошибся.,После суда мы отправились домой, каждый в своём такси. Я не находила слов, да и он, по-видимому, тоже молчал. Бывают моменты, когда любое слово кажется лишним и ненужным.
Дойдя до дома, первым делом я поставила закипать чайник. Это старая привычка — завариваю чай, когда на душе тяжело. Пока я звенела чашками, услышала хлопок входной двери — Игорь вернулся.
Он застыл в дверном проёме кухни, нервно переступая с ноги на ногу, словно не мог решиться войти. Я молча приготовила вторую чашку — ту, что ему особенно нравилась, с отколотым краешком.
Три года назад он её уронил, хотел выбросить, но я не дала. «Неидеальная — значит, с характером», — пошутила тогда.
— Хочешь чаю? — спросила я, не оборачиваясь.
— Хочу, — тихо ответил он и наконец перешагнул порог кухни.
Мы устраивались друг напротив друга, словно посторонние люди. Из чашек поднимался пар, извиваясь причудливыми узорами к потолку. За окном моросил дождь — мелкий, неприятный, словно отражение нашей ссоры.
— Знаешь, — неожиданно начал Игорь, — когда Светлана отказалась от своей доли… Я тогда поклялся себе отплатить ей сторицей. Быть для неё лучшим братом.
Я молчала, грея руки о чашку.
— А получился я худшим мужем, — усмехнулся он безрадостно. — Хотел быть благородным, а вышло…
— Глупо вышло, — закончила за него я.
— Да, глупо, — подтвердил он. — Когда я увидел тебя в суде… Ты была такая прямая, гордая. И при этом чужая. В этот момент я внезапно осознал, что могу потерять не квартиру — тебя.
Я сделала глоток чая, борясь с комом в горле.
— А Светлана… — покачал головой Игорь. — Она действительно не хотела всего этого. Просто жаловалась на жизнь, а я…
— Решил сыграть героя, — невольно улыбнулась я. — Как всегда.
Он поднял на меня усталые, полные вины глаза.
— Прости меня. Я… я всё исправлю.
— Уже исправил, — протянула я руку через стол и накрыла его ладонь своей. — Главное — не повторяй больше. Никогда.
— Не повторю, — сжал он мои пальцы. — Клянусь.
Мы долго сидели молча. Дождь за окном постепенно стихал. Где-то на соседней улице прозвучал сигнал машины, сверху раздалась музыка. Обычные звуки нашего дома. Нашего — общего, родного, единственного.
— Знаешь, что меня больше всего задело? — наконец сказала я. — Не то, что ты хотел отдать часть квартиры. А то, что решил делать это в одиночку. Без меня. Мы же всегда вместе принимали решения.
— Никогда больше, — мягко произнёс он, поднося мою руку к губам. — Только вместе. Всегда вместе.
В этот момент чайник на плите закипел снова. Я поднялась заварить ещё чаю — теперь уже не из тоски, а просто так. Потому что хотелось.
Потому что впереди был долгий вечер, который нам предстояло провести в спокойном разговоре, без обид и упрёков. Просто поговорить — как раньше, как всегда.