— Ты заболела? Что с тобой произошло? Здесь… здесь невозможно оставаться!
Тамара взглянула на супруга спокойно, почти с интересом.
— Ничего, — ответила она ровным тоном. — Просто живу.
— Как так живешь?! — Он указал пальцем в сторону раковины, где возвышалась Скадовская башня из тарелок, кастрюль и сковородок. — Это же полный бардак!
Капля воды падала со смесителя прямо в центр засохшей яичницы — тик-тик-тик.
Тамара остановилась у раковины, сжимая губку в руке.
Вчерашняя сковорода смотрела на нее упрекливо, обрамленная желтыми пятнами и крошками хлеба.
Поблизости возвышалась тарелка с размазанным маслом, чашка с кофейным ободком, нож, липкий от джема.
Игорь уже уехал на работу в своей изношенной «девятке», оставив после завтрака привычный натюрморт.
Все это терпеливо ожидало ее рук, как и каждое утро на протяжении последних трех лет.
«Опять», — подумала Тамара и машинально повернула кран.
Горячая вода зашипела, взбивая пену на дне сковороды.
Тамара смочила губку, выдавила на нее каплю моющего средства и приступила к делу.
Три месяца назад она впервые попросила Игоря помочь с мытьем посуды.
Он тогда удивленно приподнял брови, словно ей предложили расписать потолок Сикстинской капеллы или освоить китайский язык.
— Тамар, да это же пустяк, — сказал он, не отрываясь от телевизора, где шел футбол. — Пять минут — и все готово.
Пять минут. Каждое утро. Каждый вечер. Тамара мыла губку, мысленно подсчитывая: за год эти «пустяки» складываются в тридцать часов чистого времени. Рабочая неделя, проведенная у раковины.
Сковорода не сдавалась сразу. Засохший жир требовал усилий, скребка, терпения.
Желток въелся в тефлоновое покрытие, образовав желтоватые разводы. Тамара оттирала упорные пятна и вспоминала вчерашний вечер: как Игорь расслабился на диване с телефоном после ужина, листая соцсети, пока она в одиночестве справлялась с последствиями их совместного обеда.
— Игоша, — позвала она тогда осторожно, пытаясь не звучать упрекнуто, — может, ты сам помоешь свою тарелку?
Он не оторвался от экрана. Большой палец автоматически прокручивал ленту — лица, котики, мемы.
— Сейчас… — произнес рассеянно, даже не глядя в ее сторону. — Ты же видишь, какой у меня был день.
День. У него всегда находился «какой-то день». Проекты горели, клиенты звонили, начальство требовало отчеты.
А у нее что — отпуск? Курорт? Тамара тоже трудилась — пусть в небольшой бухгалтерии, пусть не за большие деньги, но восемь часов в сутки, как все.
Она поставила чистую сковороду в сушилку и принялась за чашку. Кофейная гуща размокла, превратившись в коричневую кашицу.
Она терла фарфор жесткой стороной губки, размышляя, почему эта мелочь так задевает ее.
Дело ведь не в самой посуде — что там, десять минут работы. Дело в том, что Игорь просто не замечал ее усилий.
Для него грязная посуда исчезала сама по себе, а чистая появлялась в шкафу словно по волшебству.
Как белье в стиральной машине превращалось в выглаженные рубашки на вешалке.