— В наше время старших почитали! — подхватила Вероника. — А сейчас молодёжь только о себе и думает!
Оксанка поднялась с места, чувствуя, что больше не в силах выносить этот фарс.
— Благодарю за участие в жизни семьи моего мужа, но решения здесь принимаю я. И я решила: дача остаётся детям. А теперь прошу меня извинить — мне нужно готовиться к ужину.
Татьяна недовольно сжала губы и направилась к выходу. Однако по пути заглянула в холодильник, без стеснения достала оттуда кусок домашнего сала.
— Это мы возьмём, — заявила она, укладывая сало в авоську. — Богдан говорил, что у вас продукты часто пропадают. А нам с Вероникой как раз на завтрак чего-нибудь жирненького не хватает.
Оксанка остолбенела от такой наглости. Даже от свекрови она не ожидала подобного поведения.
— Пошли, Вероника, — бросила Татьяна сестре. — Тут нас никто не ценит.
Обе ушли, даже не попрощавшись с внуками, которые всё это время тихо сидели у себя в комнате за школьными тетрадями.
Оксанка опустилась на стул. Ей казалось, будто жизнь её стремительно катится под откос.
Поздно вечером домой вернулся Богдан. По его раскрасневшемуся лицу и запаху перегара было ясно: день прошёл «весело». Видимо, уже успел переговорить с матерью — потому что сразу начал обвинять жену.
— Ты что себе позволяешь? Мою мать из дома выставила?
— Никто её не гнал, — устало ответила Оксанка. — Они сами ушли… после того как твоя мама опустошила половину холодильника.
— Врёшь! Моя мать на такое неспособна!
Спорить с пьяным мужем смысла не было никакого. Оксанка уложила детей спать, почитала им немного перед сном и осталась ночевать вместе с ними в детской комнате.
Она не хотела ни видеть Богдана, ни слушать его пьяные речи.
Муж ещё долго сидел перед телевизором в соседней комнате. Оксанка уже начала дремать, когда услышала его приглушённый голос.
Он разговаривал по телефону и думал, что все давно спят и никто ничего не слышит.
— Да-да… всё сделаю… Заберу пацанов и привезу к тебе в Краматорск… Она сразу сдастся и дачу продаст… Они все одинаковые… без детей как без рук…
Оксанка застыла на месте. Значит вот так? Он собирается использовать собственных сыновей как инструмент давления?
Тот Богдан, которого она когда-то полюбила всем сердцем, никогда бы на такое не пошёл. Но человек рядом с ней давно стал другим…
Всю ночь она так и пролежала без сна. К утру решение было принято окончательно.
Как только муж ушёл из дома (предлогом послужили поиски работы), она начала действовать быстро и чётко: сначала позвонила на работу в банк и взяла выходной день; затем собрала самое необходимое для себя и ребят.
— Сегодня поедем на дачу! — сообщила она мальчишкам весёлым тоном. — Проверим там всё после зимы!
— А папа? — спросил Юрий, складывая учебники в рюкзак.
— Папа позже приедет к нам туда… — солгала Оксанка спокойно.
Бабушкина дача находилась в садовом товариществе неподалёку от Звенигородки: небольшой домик со старой печкой внутри, колодцем во дворе и шестью сотками земли под огородом. Зимой здесь никто не жил постоянно; но весной вполне можно было устроиться надолго.
— Тут круто! — радостно закричал Арсен, осматривая дворик вокруг дома. — Можно мне наверху ночевать?
— Конечно можно! — улыбнулась Оксанка ему в ответ. — А мы с Юрой разместимся на первом этаже!
Весь день женщина старалась отвлечься от мыслей о том моменте, когда Богдан обнаружит их исчезновение: сходила вместе с детьми за продуктами до ближайшего магазина; растопила печку; устроилась по хозяйству…