Звонок в дверь прозвучал так резко, что я вздрогнула, едва не выпустив из рук пустую картонную коробку.
Гостей я не ожидала, особенно в этом доме, о существовании которого почти никто еще не знал.
На крыльце стояла Тамара Сергеевна, моя свекровь. В своем неизменном сером пальто, которое казалось вобрало все оттенки одесского неба, она пристально глядела на меня, затем перевела взгляд на фасад дома.
— Здравствуй, Оля, — в ее голосе не было ни малейшего удивления, лишь холодное, оценивающее любопытство.
— Здравствуйте, Тамара Сергеевна. А вы как…
— Алексей сказал, что ты хотела устроить ему сюрприз. Вот, решила помочь, — она переступила порог, даже не дождавшись приглашения.
Ее глаза скользнули по просторному холлу, панорамным окнам и лестнице из светлого дуба, ведущей наверх.
Я молча захлопнула дверь. Мой сюрприз, который я готовила мужу несколько месяцев, только что перестал быть моим.
— Мило, — бросила она, снимая пальто. — Просто, но со вкусом. Наверное, в ипотеку залезли по уши? Алексей ведь не умеет копить.
Она произносила это так, будто констатировала факт из его медицинской карты. Как будто ее сын был неспособен на серьезные финансовые решения без ее одобрения. Я не стала отвечать, лишь повесила ее пальто в пустой шкаф. Запах ее духов, терпкий и насыщенный, мгновенно заполнил комнату, словно обозначая свою территорию.
— Покажешь, что у вас тут накопилось? — спросила она, проходя в гостиную.
Я последовала за ней, ощущая себя экскурсоводом в собственном доме. В доме, который приобрела сама.
Каждая деталь, от оттенка паркета до изгиба дверных ручек, была выбрана мной. На средства, о которых Тамара Сергеевна не знала. И никогда не должна была узнать.
Сорок миллионов гривен. Эта сумма до сих пор не укладывалась у меня в голове. Год бессонных ночей, десятки неудачных попыток и одна гениальная строчка кода, которая перевернула всё.
Проект, который я вела тайно от всех, был продан. А я, «бедная сиротка Оленька», как любила называть меня свекровь на семейных ужинах, вдруг оказалась богаче всей их семьи.
— Кухня просторная, это хорошо, — сквозь зубы произнесла она, проводя пальцем по идеально ровной столешнице из искусственного камня. — Хоть будет где развернуться. А то в вашей крохотной квартире и кастрюлю поставить негде.
Каждое её слово было словно маленький укол, к которым я, казалось, должна была привыкнуть за пять лет брака. Но здесь, в стенах моего дома, они звучали иначе. Острее.
Мы поднялись на второй этаж. Спальня, кабинет, комната для будущего ребенка.
Она заглядывала в каждую комнату, и с каждым шагом ее лицо становилось всё мрачнее. Улыбка, с которой она вошла, давно исчезла, уступив место плохо скрываемому раздражению.
Она не могла понять. Её картина мира, в которой ее сын женился на бесприданнице, рушилась на глазах. Этот дом не вписывался в неё. Он был слишком большим, слишком дорогим, слишком… настоящим.
Мы вновь спустились в гостиную. Тамара Сергеевна остановилась у большого окна, выходящего в сад, где уже зеленела свежая трава.
Она долго всматривалась в деревья, аккуратные дорожки и маленький пруд в углу участка. Затем медленно повернулась.