В торговом центре стояла душная жара. Татьяна не захотела спуститься в гардероб и теперь сожалела об этом: пуховик был громоздким, удержать его в руках было тяжело, а по спине уже стекали капельки пота, а лицо, скорее всего, выглядело так, будто она только что вышла из парилки.
Продавцы наблюдали с недоверием, поскольку Татьяна бесцельно бросала взгляд на витрины и на все предложения помочь выбирала лишь невнятные звуки. На пуховике виднелись пятна: Максим вчера случайно пролил на него сок, а другого у Татьяны не было — она собиралась приобрести новый, но решила, что мама расстроится.
Этот пуховик стал самым великолепным подарком, который она получила от неё к своим двадцати семи годам. Когда брат Владимир обнаруживал под ёлкой модные коньки, Татьяне доставалась пластиковая кукольная кроватка, когда ему на выпускной вручили ключи от машины, Татьяна получила подвеску из поддельного золота.
Пуховик носил фирменный характер. Приобретённый на распродаже, но всё же дорогой и очень тёплый.
– Раз ты с Максимом столько времени проводишь, – пробурчала мать. – И зачем только, непонятно. Вы же спали на балконе, и ничего.
Когда спустя три года Татьяна решила заменить пуховик, поскольку светлый цвет быстро пачкался, мама обиделась:
– Он же дорогой, я думала, ты будешь носить его несколько лет!
И Татьяна не стала менять вещь. Он действительно был качественным: ни один шов не распускался, пух не вылезал и не сбивался в комки даже после стирки, в нём сохранялось тепло.
Но белый цвет давно превратился в грязно-серый с жёлтоватыми разводами. Продавцы, вероятно, принимали Татьяну за нищенку или совсем бездомную, которая зашла в магазин погреться.
Татьяна пришла вовсе не ради тепла. Ей предстояло подобрать маме подарок на день рождения. Мама никогда не облегчала ей задачу, не рассказывала, чего желала бы получить, при этом если подарок не нравился, она сердились весь праздник и ещё месяц после него.
Угодить удавалось лишь дважды: в первый раз Татьяна подслушала, как мама говорила тёте Наталье по телефону, что хочет покрывало с райскими птицами, а во второй Владимир проговорился, что мама просила у него мультиварку, но он уже купил постельное бельё.
Подарки Владимира мама всегда принимала с радостью, даже если это была огромная чёрная ваза, которую было некуда поставить и нечего в неё положить. Вазу Владимиру подарили Ковалёвы, мама тоже была на том дне рождения, но делала вид, что не помнит и не знает.
– Сына, где ты раздобыл такую замечательную вазочку? – промурлыкала она. – Она отлично впишется в тот угол. Боря, чего стоишь – подвинь тумбочку!
Отец никогда не возражал маме, и, наверное, именно у него Татьяна переняла эту черту. Они с папой во многом были похожи: невысокого роста, светловолосые, с полноватой комплекцией.
Отец был доброжелательным человеком, но слабохарактерным: когда родители поженились, все пророчили ему блестящую карьеру, но в итоге он так и остался по сути рядовым клерком, уступая более решительным и хитрым соперникам.
Мама ругала его за это, он вздыхал, но изменить ничего не мог. Собственное жильё они так и не приобрели, жили в бабушкиной квартире, которая, в отличие от сына, была необычайно энергичной и в свои семьдесят четыре года всё ещё вела бизнес самостоятельно и поддерживала сына.
Та самая ваза стала бельмом в зале, об выдвинутую тумбочку постоянно спотыкались, но маме было всё равно: Владимир подарил, значит, это шедевр.
Когда Татьяне исполнилось шестнадцать, она не удержалась и спросила:
– Почему ты любишь Владимира больше, чем меня?
– Какие глупости, – ответила мама. – Я вас одинаково люблю. Просто он мальчик, а мужчины требуют больше внимания, чем женщины.
Тогда Татьяне показалось странным, ведь о папе мама совсем не заботилась, а он тоже мужчина. Иногда ей даже казалось, что мама не выносит отца, настолько она кривилась, когда он касался её.
Взгляд упал на витрину с серёжками, и Татьяна заметила их, стоя в соседнем магазине среди духов и косметики. Именно то, что нужно! Она обрадовалась, поспешила внутрь, чуть не опрокинув флакон духов, за что продавщица — молодая девушка с короткой чёлкой — бросила на неё осуждающий взгляд.
Серёжек было много, но Татьяне приглянулись лишь одни, с рубинами. Камни излучали тёплый и загадочный свет, цена отзывалась жаром в ладонях: таких денег у Татьяны не было, но она могла воспользоваться кредиткой, пусть это и половина суммы, доступной на ней. Обязательно отдаст, как-нибудь придумает.
Лишь после покупки Татьяна осознала, что муж Алексей вряд ли одобрит столь дорогой подарок, ведь это не юбилей. Тёщу он не любил и говорил об этом открыто.
– Мать тебя ни во что не ставит, зачем ты мучаешься? – спрашивал он.
Она могла бы ответить, что он не понимает, но это было бы слишком жестоко: муж потерял мать в три года и, конечно, не мог осознать её чувств.
В груди заёрзал тревожный холодок, но Татьяна плотнее застегнула пуховик и старалась не думать об этом. В конце концов, это её мама и её кредитка, мужу необязательно знать об этом. Он может вовсе не прийти на день рождения.
Посидит дома с сыном, а то мама будет вздыхать, что мальчик мешает празднованию. Раньше Татьяна надеялась, что внук станет для мамы любимцем, и когда забеременела, не могла уснуть, всё думала, лишь бы родился сын, а когда на УЗИ сообщили, что будет мальчик, даже заплакала от радости.
Но мама была равнодушна к внуку, ей вообще не нравилась идея быть бабушкой, считая себя слишком молодой для этого. Отец к тому времени вовсе перестал всех замечать, одна бабушка радовалась, что дождалась правнука.
Муж особо не расстроился, что на день рождения к любимой тёще он не попадёт, сказал, что такой выходной ему даже по душе: закажет пиццу, посмотрит футбол с сыном.
Максим, который самой Татьяне причинял беспокойство, успокаивался с отцом и затихал, так что она особо за них не тревожилась. Купила букет цветов (на розы не хватило, но знакомая флористка собрала прекрасную композицию из хризантем, получилась отличная работа) и отправилась поздравлять, радуясь тому, какой замечательный подарок придумала.
– Какие красивые, – похвалила мама. – Спасибо.
– А я тоже тебе серёжки купил, правда, не такие роскошные, – не показал огорчения Владимир и протянул маме красный бархатный мешочек.