Внутри оказались изящные серебряные гвоздики с фианитами. Мама сразу же надела их и весь вечер любовалась своим отражением в зеркале, в то время как подарок Татьяны так и остался в коробочке.
– Почему же ты не надеваешь серёжки, которые я тебе подарила? – поинтересовалась Татьяна спустя несколько недель, заметив на маме всё те же серебряные гвоздики.
– Ах, они такие дорогие, боюсь потерять, – отмахнулась мама.
Татьяна притворилась, что её это не задело, но внутри поднялось новое, непривычное ощущение. Это была не обида, а нечто иное — злость. Она злилась на маму и испугалась этого чувства, поэтому сразу же спрятала его глубоко в себе, убеждая себя, что ничего страшного не произошло.
Однако убедить себя ей не удалось. Вернувшись домой, она накричала на мужа, который опять постирал свои джинсы вместе с постельным бельём, из-за чего оно покрылось голубыми разводами. Затем Татьяна отчётливо повысила голос на сына, который разбросал Лего, и случайно наступила на него, причинив боль в ноге.
Муж, обычно сдержанный, внезапно встал на защиту Максима и попросил её не кричать на ребёнка, ведь тот всего лишь играет. Более того, он и так ушёл с работы пораньше, чтобы забрать сына из сада, приготовил ужин и постирал вещи, чтобы Татьяна могла спокойно съездить к своей любимой маме и повесить шторы, будто её родители – инвалиды, неспособные сделать это самостоятельно.
– Сам ты инвалид! – обиделась Татьяна, хлопнула дверью и вышла из дома.
Она не знала, куда направиться. Только начала работать, и не успела завести ни подруг, ни даже знакомых. Университетские приятельницы давно разъехались, да и не было принято, чтобы она без предупреждения заходила к кому-то, даже родителям нужно было звонить и уточнять, удобно ли им. От чувства жалости к самой себе Татьяне захотелось расплакаться. Внезапно ей пришла идея поехать к брату.
Владимир жил с девушкой, Ольгой. Жениться он не спешил, детей пока не планировал.
– Нужно пожить для себя, – объяснял он.
Татьяне это нравилось, ведь она боялась, что если мама начнёт любить внуков Владимира больше, она просто не выдержит.
Особо с Ольгой Татьяна не общалась — они слишком разные, да и разница в десять лет была заметной, о чём им было разговаривать? Она предполагала, что тёплого приёма не дождётся. Но ошиблась.
Владимир, открыв дверь, был удивлён, но сразу же улыбнулся и обнял сестру. Он не стал задавать вопросов, а лишь сказал:
– Заходи, Ольга как раз варит пельмени.
Ольга тут же принесла третью тарелку и уточнила, с чем предпочитает Татьяна: с майонезом или с чесночным бульоном, ведь Владимир всё время ест с майонезом, а она любит мелко нарезать чеснок и макать пельмени в бульон.
– У меня аж слюнки потекли, – призналась Татьяна. – Давай с чесноком.
За ужином они шутили и смеялись, а к чаю достали недоеденный торт из холодильника.
– Владимир вчера получил повышение, – сообщила Ольга. – Я сама испекла торт.
Татьяна удивилась: мама ничего не рассказывала ей о повышении брата, а она бы точно не пропустила такое событие.
Брат отвёл взгляд, вздохнул и произнёс:
– Давай я после чая провожу тебя на остановку, и мы поговорим.
Снег хрустел под ногами, младший брат, который уже давно не выглядел младшим, молча шёл рядом.
– Почему же ты маме про повышение не рассказал?
– Надоело. Думаешь, мне всё это нравится?
– Что? – не поняла Татьяна.