— Миш, может всё-таки не пойдём? — Ирина задумчиво разглядывала своё отражение в зеркале, поправляя непослушную прядь волос. — На даче сейчас такая красота, помидоры поспели…
Михаил, возившийся с запонками на рубашке, только хмыкнул: — Ир, ну мы же обещали. Борис обидится, сама знаешь. Старший сын женится — не день рождения какой-нибудь.
— Да знаю я, знаю… — она вздохнула, критически осматривая своё платье цвета спелой сливы. — Просто настроения нет совершенно. Весь день такая духота, голова гудит.
— Посидим часик-другой для приличия и уедем, — Михаил подошёл сзади, обнял жену за плечи и поцеловал в макушку. — Ты же знаешь, я сам не любитель этих многочасовых застолий.
Ирина улыбнулась, глядя на их общее отражение. Всё-таки они хорошо смотрелись вместе — она миниатюрная, с русыми волосами до плеч, и Михаил — высокий, подтянутый, с едва заметной сединой на висках.
Правильно говорят, что за годы совместной жизни супруги становятся похожими — у них даже мимика и жесты были одинаковые.
— Ладно, уговорил, — она повернулась к мужу. — Только давай правда недолго. И не напивайся, как в прошлый раз на юбилее у Петровича.
— Обещаю! — Михаил шутливо отсалютовал. — Так, максимум пару бокалов шампанского за молодых.
Ресторан «Белая акация» встретил их прохладой кондиционеров и гулом голосов — гости уже собрались. Просторный банкетный зал утопал в цветах и белоснежном тюле, официанты сновали между столиками с подносами, расставляя закуски. Борис Сидоров, отец жениха, заметил их первым:
— О, наконец-то! — загрохотал его бас на весь зал. — А мы вас заждались!
Борис, грузный мужчина с красным лицом, уже явно успел принять на грудь «для храбрости». Он крепко обнял Михаила, расцеловал Ирину в обе щеки, обдав её запахом коньяка.
— Проходите, проходите! Вон там ваши места, рядом с Петровыми.
Ирина огляделась. Народу собралось немало — человек восемьдесят, не меньше. Половину она знала — старые друзья, коллеги Бориса по работе. Но было много и незнакомых лиц — видимо, родня невесты и дальние родственники Сидоровых.
— Смотри, Миш, там вроде твоя двоюродная сестра, — Ирина кивнула в сторону женщины в синем платье, оживлённо беседовавшей с кем-то в углу.
— Где? — Михаил как-то странно дёрнулся. — А, Анна… Давно её не видел.
— Может, подойдём поздороваемся?
— Потом, — он взял её под локоть. — Пойдём сначала молодых поздравим.
Церемония поздравления затянулась. Пока все гости по очереди подходили к новобрачным с подарками и тёплыми словами, прошло больше часа. Когда наконец все расселись за столы и начался собственно банкет, Ирина почувствовала, что и правда устала.
— Ты как? — шепнул Михаил.
— Нормально, — она слабо улыбнулась. — Только жарко очень.
— Сейчас шампанского холодненького выпьем — полегчает.
Но шампанским дело не ограничилось. Михаил, вопреки обещанию, как-то незаметно перешёл на водку. После третьего тоста он уже активно включился в разговор с соседями по столу, громко смеялся и всё чаще отлучался покурить.
Ирина недовольно наблюдала за мужем. Вот опять — встал из-за стола, пошатываясь, и направился к выходу. В который уже раз? Четвёртый? Пятый? И что-то долго его нет…
— Извините, — она поднялась. — Пойду подышу немного.
На улице уже стемнело. Прохладный вечерний воздух приятно освежал после душного зала. Ирина обошла здание ресторана — курильщиков нигде не было видно. Странно, обычно они собирались у главного входа…
Она свернула за угол, прошла мимо живой изгороди из кустов жасмина. И вдруг услышала голоса — приглушённые, но явственные. Они доносились откуда-то из темноты. Ирина сделала ещё несколько шагов и заметила неприметную калитку, спрятанную в зелени. Рядом с ней темнели какие-то фигуры.
— … сколько можно бегать от ответственности? — женский голос звучал резко, с металлическими нотками. — Ты же знаешь, что это твой ребёнок!
— Анна, прекрати, — этот голос Ирина узнала сразу — Михаил. — Сколько раз повторять — по срокам не сходится…
— Да брось ты, Миша, — вступил третий голос — Борис. — Все знают, что ты со Светкой крутил, до свадьбы с Ириной. И про ребёнка…
Ирина замерла. Сердце заколотилось где-то в горле. Она сделала ещё шаг, стараясь ступать бесшумно.
— Костя болен, Миша, — снова заговорила Анна. — У него ДЦП. Светлане нужны деньги на лечение. Ты не можешь просто делать вид, что его не существует!
— В нашем роду уродов не было, — голос Михаила звучал глухо, с каким-то животным упрямством. — И вообще, она сама виновата. Нечего было…
— Господи, да ты себя слышишь?! — Анна почти кричала. — Мальчику восемь лет, и он ни в чём не виноват! А ты… ты просто…
Ирина не слышала окончания фразы. Она уже бежала прочь, спотыкаясь на высоких каблуках. В голове стучала одна мысль: «Этого не может быть. Не может быть. Не может…»
Добежав до туалетной комнаты, она заперлась в кабинке и разрыдалась. Словно плотину прорвало — слёзы лились и лились, размазывая тушь по щекам. Как он мог? КАК ОН МОГ?!
Через полчаса, кое-как приведя себя в порядок, Ирина вернулась в зал. Села за стол, через силу улыбнулась соседке: — Что-то голова разболелась… Душно здесь.
Когда вернулся Михаил — красный, взъерошенный, — она даже не повернулась в его сторону. Просто сказала тихо, но твёрдо: — Поехали домой. Мне плохо.
Всю дорогу домой они молчали. Михаил, захмелевший настолько, что с трудом выговаривал слова, несколько раз пытался что-то сказать, но Ирина только качала головой: «Потом. Всё потом.» Она вела машину, вцепившись в руль побелевшими пальцами, и мысли в её голове крутились как карусель, то и дело возвращаясь к подслушанному разговору.
Дома Михаил рухнул в постель, даже не раздевшись. А Ирина до рассвета просидела на кухне, глотая остывший чай и прокручивая в памяти события последних лет. Как она могла быть такой слепой? Ирину всегда удивляла неприязнь супруга к семейным встречам с деревенской родней. «Да ну их, что мы там забыли? Одни сплетни да пересуды.»
Утро застало её всё там же, на кухне. За окном занимался серый, промозглый рассвет. Где-то вдалеке прогрохотала первая электричка. Ирина встала, размяла затёкшие плечи. Пора было будить мужа. Пора было говорить.
Михаил выполз из спальни помятый, с красными глазами, и первым делом потянулся к графину с водой.
— Присядь, — Ирина кивнула на стул. — Нам надо поговорить.
— Ир, извини за вчерашнее, — он с трудом сфокусировал на ней взгляд. — Я перебрал немного…
— Немного? — она невесело усмехнулась. — Ты не помнишь, о чём разговаривал с Анной и Борисом в саду?
Михаил замер с поднесённым ко рту стаканом. По его лицу пробежала тень.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Я всё слышала, Миша. Про Светлану. Про ребёнка. Про то, как ты «бегаешь от ответственности».
Стакан звякнул о столешницу. Вода выплеснулась на клеёнку.
— Ир, это не то, что ты думаешь…
— А что я должна думать?! — её голос сорвался на крик. —Что у тебя есть больной ребёнок, которого ты знать не хочешь!
— Это неправда! — Михаил вскочил, но тут же схватился за голову и снова осел на стул. — Светка… она со многими крутила. Ребёнок не может быть моим, понимаешь? По срокам не сходится…
— По каким срокам? — Ирина подалась вперёд. — Расскажи мне. Расскажи всё, Миша. Я имею право знать.
И он рассказал. Путано, сбивчиво, то и дело хватаясь за голову, но рассказал. Про то, как познакомился со Светланой на празднике в деревне. Как она «сама вешалась на шею». Как это было «всего пару раз, по пьяни». А потом она забеременела, но к тому времени он уже месяц как не появлялся в деревне.
— Понимаешь, если считать по датам — ребёнок не может быть моим, — Михаил говорил всё быстрее, словно торопился убедить не столько жену, сколько себя самого. — Она просто решила на меня повесить. Думала, денег дам…
— А ты уверен? — Ирина смотрела ему прямо в глаза. — На все сто процентов уверен?
Михаил отвёл взгляд.
— Да какая теперь разница? Прошло столько лет…
— Разница?! — Ирина вскочила, опрокинув чашку. Кофейная лужица медленно расползалась по клеёнке. — Там ребёнок, Миша! Больной ребёнок! И если есть хоть малейшая вероятность, что он твой…
— Не начинай, — он поморщился. — Что ты предлагаешь? Тест ДНК? Чтобы все узнали? Чтобы на работе шептались, что у меня внебрачный ребёнок-инвалид?
— Господи, — Ирина опустилась на стул, закрыв лицо руками. — Кто ты? Я думала, что знаю тебя… Думала, что ты — порядочный, честный… А ты…
— Ира, — он потянулся к ней через стол. — Солнышко, ну пойми…
— Не трогай меня! — она отшатнулась. — Я… я не могу сейчас. Мне нужно подумать.
Следующая неделя прошла как в тумане. Ирина механически ходила на работу, готовила ужин, отвечала на звонки — но всё это словно делал кто-то другой, а она наблюдала со стороны. В голове постоянно крутились обрывки того разговора в саду, злые слова Анны, жалкие оправдания мужа.
По ночам, когда они лежали в постели, старательно отодвинувшись друг от друга на противоположные края, Ирина думала о мальчике. О Косте. Каково ему живётся там, в деревне? Как справляется его мать? И главное — действительно ли Михаил его отец?
На десятый день она не выдержала.
— Дай мне адрес Светланы, — сказала она за завтраком.
Михаил поперхнулся кофе: — Что?
— Адрес. Я хочу съездить к ним.
— Зачем? — он отодвинул чашку. — Ира, не нужно ворошить…
— Нужно, — она посмотрела ему в глаза. — Я должна знать правду. Должна увидеть их своими глазами.
— А если… — он замялся. — Если окажется, что ребёнок правда мой? Что тогда?
Ирина помолчала, рассматривая свои руки.
— Тогда будем решать проблемы по мере их поступления. Адрес, Миша.
Он достал телефон, долго листал контакты.
— Вот, записывай. Только… может, я с тобой поеду?
— Нет, — она покачала головой. — Это я должна сделать сама.
Село Березовка встретило её печальным видом брошенных домов и заросших палисадников. Типичная русская деревня, доживающая свой век. Дом Светланы она нашла не сразу — остановилась расспросить старушку у колодца.
— А, Светка-то? — старушка оживилась. — Вон там живёт, где калитка синяя. С матерью да с сыночком своим. Горе у неё с мальчонкой-то…
Светлана оказалась совсем не такой, какой представляла её Ирина. Никакой «распутницы» — обычная деревенская женщина, усталая, с натруженными руками. Открыв дверь и узнав, кто перед ней, она не удивилась:
— Проходите. Я давно ждала, что кто-то приедет.
В чистой, но бедной комнате на диване сидел мальчик лет восьми. Худой, с неестественно вывернутыми ногами, он сосредоточенно водил карандашом по альбому. Услышав шаги, поднял голову — и у Ирины перехватило дыхание. Эти глаза… Точь-в-точь как у Михаила.
— Костик у меня художник, — Светлана погладила сына по голове. — Всё рисует что-то. Показать хочешь?
Мальчик робко протянул альбом. На листе красовался космический корабль, выписанный с удивительной для ребёнка точностью.
— Красиво, — выдохнула Ирина. И неожиданно для себя спросила: — А ещё что рисуешь?
Через час они всё ещё сидели на кухне. Костя задремал на диване, а они со Светланой говорили. Обо всём — о жизни в деревне, о лечении, о том, как тяжело растить особенного ребёнка одной. О Михаиле тоже говорили — но без злости, просто констатируя факты.
— Я ведь не претендую ни на что, — говорила Светлана, помешивая остывший чай. — Просто хотела, чтобы он признал. Чтобы Костя знал, что у него есть отец. Пусть даже издалека.
Домой Ирина вернулась затемно. Михаил ждал её в прихожей — похудевший за эти дни, осунувшийся.
— Ну как? — спросил он глухо.
Ирина молча прошла на кухню, включила чайник. Села, глядя в окно, за которым догорал закат.
— Знаешь, — сказала она наконец, — я ведь сначала хотела уйти от тебя. Думала — как можно жить с таким чудовищем? Как можно простить предательство, ложь, трусость?
Михаил сжался, словно от удара.
— А потом поняла — ты не чудовище. Ты просто человек. Слабый, запутавшийся человек, который однажды струсил и с тех пор боится посмотреть правде в глаза.
Она повернулась к нему: — Я не буду требовать тест ДНК. И так всё ясно — достаточно один раз взглянуть на мальчика. Он очень похож на тебя, Миша. Особенно глаза.
— И… что теперь? — он с трудом выдавил эти слова.
— Теперь? — она горько усмехнулась. — Теперь ты будешь помогать им. Регулярно. Деньгами, лекарствами — чем сможешь. Костя должен получить хорошее лечение.
— А мы… мы с тобой?
Ирина встала, подошла к окну. За стеклом мелькнула случайная звезда.
— А мы будем жить дальше. Потому что за десять лет брака ты стал для меня родным до последней клеточки. Я знаю все твои привычки, все слабости, все страхи. Знаю, как ты храпишь по ночам, как чешется твой нос, когда ты врёшь, как ты по-детски радуешься, когда я готовлю твой любимый борщ…
Она обернулась: — Но если ты ещё хоть раз солжёшь мне или попытаешься увильнуть от ответственности — между нами всё будет кончено. Я не смогу простить второй раз.
Михаил кивнул. По его щеке медленно ползла слеза.
— Спасибо, — прошептал он. — Ты… ты лучше, чем я заслуживаю.
— Возможно, — она пожала плечами. — А теперь иди, позвони Анне. Узнай, какие документы нужны для оформления материальной помощи.
Когда за мужем закрылась дверь, Ирина ещё долго стояла у окна. Где-то там, в темноте, мчались машины, спешили по своим делам люди, разворачивались чьи-то драмы и трагедии. Жизнь продолжалась — сложная, запутанная, полная ошибок и их последствий. И её жизнь — тоже.
