— Да.
Тамара улыбнулась уголком губ.
— Оля, я целых тридцать лет тебя ненавидела.
— Знаю.
— Из-за тебя у меня не сложилась семья.
— Знаю…
— Почему же ты мне тогда не призналась?!
Ольга сцепила пальцы.
— Потому что мама бы меня не простила.
Тамара нахмурилась.
— Ты боялась её?
Ольга кивнула.
— Ты сильная, Тамар. Ты бы уехала, выжила, даже если бы пришлось порвать с ней все связи. А я… я не смогла. Мне нужно было её любовь.
— И ты выбрала любовь матери вместо правды?
— Да.
Тамара молча смотрела на сестру.
Впервые за эти дни она ощутила не злость, а что-то иное.
— А если бы я тогда всё знала?
Ольга слегка улыбнулась.
— Ты бы всё равно меня ненавидела.
Тамара задумалась.
Чайник закипел.
Она поднялась, налила воду в чашки и поставила одну перед Ольгой.
— Знаешь, я не могу тебя простить, — произнесла Тамара.
— Да.
— Но я не хочу тебя ненавидеть.
Ольга посмотрела на неё, словно не сразу поняла сказанное.
— Значит…
— Значит, мы можем попытаться начать всё заново.
Ольга глубоко вдохнула и кивнула.
Тамара сделала глоток чая.
Прошла неделя.
Тамара чувствовала себя странно. Казалось, ничего не изменилось — та же Боярка, те же дела, та же работа. Но внутри словно проветрили комнату, где годами стоял затхлый воздух.
Она ожидала, что после разговора с Ольгой почувствует облегчение, но этого не произошло. Глубокая усталость — да. Пустота — да. А облегчение — нет.
Вдруг позвонила Нина.
— Зайдёшь ко мне? — спросила ровно, будто ничего не случилось.
— Нет, — ответила Тамара.
— Ты злишься?
— Нет.
— Тогда в чём дело?
Тамара сжала телефон в руке.
— Дело в том, что я тебя знаю.
— И?
— И ты не позвонила бы, если бы не думала, что всё как прежде.
Несколько секунд Нина молчала.
— Я не понимаю, чего ты хочешь.
Тамара устало потерла лоб.
— Хочешь услышать, что я тебя прощаю? Не скажу. Никогда.
Нина тяжело выдохнула.
— Тамара…
— Нет. Мы не будем это обсуждать. Ты сделала свой выбор. Я — свой.
— Значит, ты решила, что я тебе больше не мать?
— Решила, что теперь ты для меня просто человек. Такой же, как все.
Мать, видимо, не ожидала этих слов.
— Ты не представляешь, как мне сейчас больно, — тихо сказала она.
Тамара усмехнулась.
— Правда?
— Да.
— Тогда попробуй умножить эту боль на тридцать лет.
На том конце повисла тишина.
— Береги себя, — сказала Тамара.
И положила трубку.
Она вышла на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух.
В голове не было ни злости, ни обиды. Только пустота.
Прощать она не собиралась.
Но жить дальше — собиралась.
И это было важнее всего.