― Как ты жила все эти годы? Как могла строить планы, воспитывать детей, смотреть на мир вокруг?
― Не знаю, любимый. Мне кажется, я так и не смогла до конца оправиться. Будто существовала лишь наполовину. И только потому, что мне невероятно повезло с тобой.
― Ты никогда не пыталась разыскать своего сына?
― Нет… Я даже думать об этом боялась. Эти мысли сразу гнала прочь.
Слёзы подступили к глазам и уже не сдерживались. Вдруг вся её жизнь показалась лишённой смысла — как будто из неё вырвали самое важное: ощущение связи с собой самой. Она прижалась к плечу мужа и разрыдалась без удержу.
Через два дня Дмитрий неожиданно начал её защищать:
― Тебе ведь было всего семнадцать… Неудивительно, что растерялась. Это Лариса виновата! Она должна была быть рядом, подсказать, поддержать! На то она и мать! Я этого никогда не пойму.
― Я тоже ждала от неё помощи… Но теперь понимаю: нельзя оправдывать свой страшный поступок только этим. Нет, я сама виновата. Я оставила своего ребёнка… Даже взглянуть на него тогда не решилась. Только услышала: мальчик — и всё.
― Мы его найдём! Поднимем архивы, выясним всё возможное.
― Ты с ума сошёл? Подумай сам — прошло двадцать пять лет! Это же целая жизнь! Кто нам даст какие-то документы? К тому же мой сын теперь взрослый мужчина…
― А вдруг он нас ждёт? Вдруг мы ему нужны? Но если даже не попытаемся — никогда не узнаем. Поверь мне. Я рядом.
― Только прошу тебя… Не торопи меня. Мне слишком тяжело всё это переживать.
Наступившие недели стали для Ирины настоящим кошмаром — словно она вновь оказалась в том времени, где всё казалось ужасным и безвозвратным. Бесконечные унизительные расспросы, осуждающие взгляды, непонимание в глазах каждого собеседника…
Вместе с Дмитрием они обходили учреждения, собирали справки и оформляли бумаги. На пути возникало множество неожиданных преград. Ирина боялась встретиться лицом к лицу с правдой настолько сильно, что временами ей хотелось всё бросить — отказаться от поисков навсегда. Возникали мучительные вопросы: что сказать сыну при встрече? Стоит ли вообще напоминать о себе? Не причинит ли это ему боль? Может быть, лучше просто узнать о его судьбе издалека — и на этом остановиться?
Дмитрий был для неё опорой во всём этом испытании. Ирина надеялась: у них получится пройти этот путь до конца. А даже если нет… Она смогла открыться мужу полностью — впервые за столько лет она больше не оставалась один на один со своей болью и виной, какой бы страшной она ни была.
Оказалось: никогда не поздно признаться в ошибках — и попытаться их исправить.