Правда, придется учесть… организационные издержки.
К тому моменту Иван уже освоился. Спал в нашей комнате на старенькой раскладушке Вовы, завтракал овсяной кашей с вареньем, а по хозяйству ходил за мной словно хвостик.
Курам дал имена — Пеструшка, Чернушка, Белянка. Лишь по ночам иногда плакал, звал маму.
— А что если родители найдутся? — сомневалась я.
— Если найдутся — значит, найдутся. А пока мальчику необходима крыша над головой и горячая еда.
Документы оформили за три недели. Игорь Николаевич Смирнов — официально стал нашим приемным сыном. Соседям рассказали, что он племянник из Звенигородки, чьи родители погибли в аварии. С финансами обращались бережно. Сначала приобрели Ивану одежду — его старые вещи, хоть и качественные, уже были малы. Потом книги, конструкторы, самокат.
Владимир настоял на ремонте — крыша протекала, печка задымливала.
— Для мальчика стараюсь, — ворчал он, прикрепляя черепицу. — Чтобы не простужался.
Иван рос стремительно. В четыре года уже знал все буквы, в пять складывал слова и читал. Наша учительница, Тамара Сергеевна, с восторгом восклицала: — У вас настоящий вундеркинд! Ему бы в Звенигородке учиться, в специализированной школе.
Но мы опасались Звенигородки. А вдруг кто-то узнает? Вдруг та женщина изменила мнение, ищет?
К семи годам все же решились — отдали его в одесскую гимназию. Возили туда и обратно, к счастью, на машину средств хватило. Учителя не могли нарадоваться: — У вашего сына фотографическая память! — восхищалась преподаватель математики.
— А произношение! — поддерживала англичанка. — Как у настоящего британца!
Дома Иван помогал Владимиру в мастерской. Муж занялся столярным ремеслом, изготавливал мебель на заказ. Мальчик мог часами возиться с рубанком, вырезая деревянных зверушек.
— Папа, а почему у всех ребят есть бабушки, а у меня нет? — однажды спросил он за ужином.
Мы с Владимиром обменялись взглядами. Этого вопроса ждали, к нему готовились.
— Их давно нет, сынок. Еще когда ты был маленьким.
Он кивнул серьезно и больше не расспрашивал. Но я замечала — иногда задумывается, внимательно рассматривая наши фотографии.
В четырнадцать он занял первое место на областной олимпиаде по физике. В шестнадцать профессора из Одессы приезжали, приглашали на подготовительные курсы. Говорили: настоящий талант, будущее науки, Нобелевка ему обеспечена.
А я смотрела и видела того испуганного, но доверчивого мальчика с вокзала. Интересно, жива ли его мать? Помнит ли о нем?
Деньги уходили быстро. Они шли на учебу, репетиторов, поездки, а также на покупку хорошей квартиры в Одессе, чтобы он мог там жить и учиться. Остаток — около трех миллионов — положили на счет для университета. — Знаете, — сказал Иван в свой восемнадцатый день рождения, — я вас обоих очень люблю. Спасибо за всё.
Мы тогда крепко обнялись. Семья как семья, хоть всё началось так неожиданно.
Письмо пришло ровно через год. Толстый конверт без обратного адреса, в котором были исписанные листы и старая фотография. — Мне? — удивился Иван, рассматривая адрес. — От кого же?
Он молча читал долго. Лицо менялось — то бледнело, то краснело. Я не выдержала и заглянула через плечо. «Дорогой Иван, если это письмо дошло до тебя, значит, меня уже нет на этом свете. Прости, что оставила тебя тогда, на перроне. Выбора не было — твоего отца не стало, а его партнеры решили захватить наш бизнес. Они не остановились бы ни перед чем, даже перед… Я не могу писать, о чем угрожали. Я долго наблюдала на вокзале, выбирала. Эта женщина показалась мне доброй — простое лицо, усталые глаза, обручальное кольцо. И пакеты из Звенигородки — значит, направляется в Коблево, там спокойнее. Твой отец, Сергей Владимирович Козлов, владел инвестиционным фондом «Козлов-Капитал». После его смерти я пыталась удержать компанию, но партнеры отца начали настоящую борьбу. Суды, угрозы. Потом мне прямо сказали — либо я исчезаю, либо случится беда с тобой. Я выбрала твою жизнь. Инсценировала собственную смерть, уехала. Все эти годы следила издалека — нанимала людей, которые присылали фотографии и отчеты об учебе. Ты вырос замечательным человеком. Твои приемные родители — святые люди, дай им Бог здоровья. Теперь тех, кто угрожал, нет — карма настигла их. Ты можешь получить то, что по праву принадлежит тебе. 52 процента акций фонда — это огромные деньги. Обратись к адвокату Денису Петровичу Коваленко, фирма «Коваленко и партнеры». Он всё знает, ждет тебя. Прости меня, сынок. Я любила тебя каждый день и час нашей разлуки. Может, когда-нибудь поймешь и простишь. Твоя мама, Наталья». К письму была прикреплена фотография — молодая женщина с печальной улыбкой обнимает светловолосого малыша. Та самая, с платформы. Только моложе и счастливее.
Иван опустил листы. Руки слегка дрожали.
— Я догадывался, — тихо произнес он. — Всегда чувствовал, что что-то не так. Но вы стали для меня настоящими родителями.
— Иванька… — у меня в горле застрял комок.
— Вот это наследство, — присвистнул Владимир. — Ничего себе состояние.
Иван встал, подошел к нам и крепко обнял — как в детстве, когда была гроза. — Вы меня воспитали. Выходили. Тратились на меня до последней копейки. Если что-то достанется — поделим на троих, и точка. Вы моя семья. Настоящая.