Ты не купила? — спросила Тамара, глядя на него поверх края чашки. — У нас ведь раздельный бюджет, — напомнила она. — Я приобретаю только то, что необходимо мне.
— С этого месяца у нас отдельный бюджет, — сообщил Алексей, отставляя в сторону кружку с недопитым кофе.
Тамара подняла на него взгляд. В её глазах не было ни удивления, ни негодования.
— Ладно, — произнесла она. Алексей моргнул. Он ожидал иного ответа. Вопросов, претензий, возможно, даже слёз. Он подготовил аргументы, заготовил реплики: «Это справедливо», «Так будет честно», «Каждый отвечает за свои расходы».
А вместо этого — просто «ладно».
— То есть ты не возражаешь? — уточнил он, ощущая, как внутри растёт лёгкое раздражение.
— Нет, — Тамара пожала плечами. — Ты решил — значит, так и будет.
Он фыркнул, пытаясь разглядеть подвох. Не должна ли она возмущаться? Или хотя бы спросить, что это значит для неё? Но нет. Она сидела напротив, спокойно мешая ложечкой сахар в чае.
— Я думал, мы это обсудим, — сказал он. — Разве не ты принимала решение? — её голос был мягким, с лёгкой насмешкой.
Алексей не смог найти слов. Конечно, он решил. Он всё просчитал: доходы, расходы, необходимость баланса. Семейный бюджет всегда давил на него — бесконечные разговоры о том, что «нужно купить», «нужно заплатить», «откуда взять деньги». Раздельный бюджет казался ему разумным выходом.
Но теперь, глядя на жену, он ощутил странную тревогу.
Она не спорила.
Она не сопротивлялась.
Она просто восприняла это как данность. И почему-то это пугало его больше, чем если бы она устроила скандал.
В доме витал запах тушёных овощей. Тамара стояла у плиты, лениво помешивая ложкой содержимое кастрюли. Не добавляла специи наугад, не пробовала на вкус. Просто готовила — без вдохновения, без стремления удивить.
Дочь, Оля, молча накрывала на стол. Её движения были быстрыми, привычными, но время от времени она бросала на мать короткие, настороженные взгляды.
— Мам, а ты не забыла про соус? — спросила она. Тамара покачала головой.
— Сегодня без него.
Оля нахмурилась, но не возразила.
Когда Алексей вошёл на кухню, он сразу ощутил перемену. Обычный семейный ужин — но чего-то не хватало. Уюта? Или, может, того едва заметного тепла, которое всегда витало в воздухе?
Тамара подала тарелки, сама села за стол и начала есть.
— Я тут подумал, что надо сразу зафиксировать: с сегодняшнего дня у нас раздельный бюджет, — объявил Алексей, стараясь придать голосу твёрдость.
Оля удивлённо подняла голову.
Тамара спокойно пожала плечами:
— Хорошо.
И всё.
Никаких вопросов, никаких обсуждений.
Алексей отложил вилку, внимательно посмотрел на жену.
— Ты точно всё поняла?
— Конечно, — ответила она и снова сделала небольшой глоток воды.
Он ощутил раздражение. Почему она не спорит? Почему не спрашивает, как теперь будут распределяться деньги? Почему просто… соглашается?
Оля неловко передвинула стакан.
— Мам, ты в порядке?
Тамара улыбнулась дочери.
— Да. Всё нормально.
Но Оля почувствовала, что это не так.
Алексей тоже это ощутил.
Напряжение повисло в воздухе, незримое, но ощутимое, словно прохладный ветерок.
Утро началось с неприятной мелочи. Алексей потянулся за чистыми носками, но в ящике комода лежала лишь одна пара — та самая, которую он обычно оставлял «на крайний случай». Вчера вечером он был уверен, что Тамара, как всегда, постирает бельё.
Но вот они, его носки, лежат, как оставил.
Он открыл шкаф в ванной — корзина с грязным бельём была наполнена.
Алексей поморщился, но не произнёс ни слова.
На кухне Тамара уже сидела за столом, пила чай. Она даже не повернула голову, когда он вошёл.
— У нас чай закончился? — спросил он, заглянув в шкафчик.
— Да, — спокойно ответила Тамара.
— И?..
Она сделала глоток.
— И у меня есть мой чай.
Алексей обернулся. В её руках была чашка с чем-то ароматным и пряным. Но чёрного чая, который он пил каждое утро, действительно не оказалось.
— Ты не купила?
Тамара посмотрела на него поверх края чашки.
— У нас же раздельный бюджет, — напомнила она. — Я приобретаю то, что необходимо мне.
Алексей сжал губы.
Что ж, ладно. Он выпьет кофе.
Но и кофе в банке осталось совсем мало.
Он взглянул на жену — та спокойно листала что-то в телефоне.
— Ты не интересуешься, как у меня дела? — спросил он после паузы.
Тамара на мгновение подняла голову.
— А раньше я спрашивала?
Алексей открыл рот, но не нашёл слов. Конечно, спрашивала. Каждый вечер. «Как прошёл день?», «Как дела на работе?» — он даже не замечал, как привык к этим простым вопросам.
А теперь она не интересуется.
Он сел напротив, скрестил руки на груди.
— Ты что, решила отгородиться от меня?
Тамара слегка склонила голову, задумчиво посмотрела на него. — Нет, — ответила она. — Просто… раздельный бюджет — это не только про деньги.
Она снова сделала глоток чая, словно это её вовсе не касалось.
Алексей почувствовал, что в доме стало странно тихо.
Оля сидела за столом и лениво вертела в вилке макароны.
Раньше ужины были иными. Мама что-то придумывала, экспериментировала с рецептами. Отец ворчал, что «не надо усложнять», но всегда ел с аппетитом. А теперь…
— Мам, а у нас сегодня без салата? — спросила она осторожно.
Тамара пожала плечами.
— Если хочешь, можешь сделать сама.
Оля нахмурилась. Обычно мама готовила всё заранее, красиво накрывала стол, ставила еду в тёплых мисках, чтобы всем было удобно. Сейчас на столе стояли лишь тарелки с макаронами и жареной курицей.
Отец тоже заметил перемены.
— Ты как-то… просто стала готовить, — сказал он.
Тамара посмотрела на него с лёгким удивлением.
— Да? А тебе чего-то не хватает?
Он почувствовал в её словах не вызов, а искренний вопрос.
— Просто… — Алексей взглянул на дочь, которая тихо сидела, опустив взгляд на тарелку. — Как-то не так, как раньше.
Тамара кивнула и продолжила ужинать.
Оля ощущала, что мама изменилась. Она не была сердитой, не грустила — наоборот, выглядела спокойной, но… отстранённой. Будто ей больше не так важно, что происходит за этим столом.
— У нас же теперь раздельный бюджет, — спокойно напомнила Тамара.
Алексей поморщился.
Оля перевела взгляд с одного родителя на другого.
Раньше за ужином всегда царила тёплая атмосфера. Они разговаривали, делились новостями, иногда даже спорили. Теперь за столом воцарилась тишина.
И почему-то эта тишина казалась тяжелее любого крика.
Вечером Алексей молча положил на кухонный стол несколько купюр.
— Это на продукты, — сказал он, не поднимая глаз.
Тамара посмотрела на деньги, но не взяла их сразу.
— Сколько здесь?
— Достаточно, — ответил он, глядя в телефон.
Тамара кивнула, убрала деньги в кошелёк и больше не стала задавать вопросов. На следующий день она ходила по магазину с тележкой, внимательно выбирая товары. Впервые за много лет она не думала о том, что любит Алексей.
Она не взяла колбасу, которую он привык есть по утрам.
Не положила в корзину его любимый сыр, не выбрала его привычные снеки.
Зато в тележке оказались фрукты для Оли, йогурты, зелёный чай и кусок хорошей рыбы, которую она сама давно хотела попробовать.
Подойдя к кассе, Тамара заметила, что чувствует себя необычно.
Свободно.
Она ни разу не подумала: «А Алексей это ест?»
Она приобрела то, что было нужно ей и дочери.
Когда она вернулась домой и расставила продукты, Алексей заглянул в холодильник.
— А где мой сыр?
Тамара даже не обернулась.
— Какой?
— Ты знаешь, какой, — он хмыкнул, открыл один ящик, затем другой. — Ты не купила?
— Нет, — спокойно ответила она. — Я взяла то, что нужно нам с Олей.
Он замер, будто не сразу понял смысл её слов.
— Но я дал тебе деньги.
Тамара улыбнулась и пожала плечами.
— Да. И я потратила их на еду.
Она не сказала «на нашу еду».
Алексей закрыл холодильник.
Ему вдруг стало неуютно.
Он открыл холодильник и застыл.
Что-то было… не так.
Йогурты в аккуратном ряду, свежие овощи в контейнере, баночка с ягодами, бутылка минеральной воды.
Но не было пива.
Не оказалось колбасы, той самой, которую он всегда ел по утрам на бутербродах. Он протянул руку к полке, машинально проверил глубину. Нет.
Алексей нахмурился.
Тамара вошла на кухню, не обращая на него внимания. Достала из холодильника баночку йогурта, села за стол.
— Ты не купила колбасу?
Она даже не удивилась вопросу.
— Нет.
— Почему?
Она ложечкой сделала маленький круг в йогурте, словно обдумывая ответ.
— Мне она не нужна.
Алексей усмехнулся.
— Но мне-то нужна.
Тамара посмотрела на него равнодушно.
— Тогда купи.
Он не сразу нашёл, что ответить.
Раньше было иначе. Раньше он просто жил — открывал холодильник, брал, что хотел, не задумываясь, откуда это появилось.
А теперь…
Он ощутил, как внутри поднимается странное чувство.
Не злость.
Не обида.
А какое-то холодное, липкое осознание.
Тамара больше не заботилась о нём.
Тем временем Тамара, закрывая шкафчик с крупами, подумала:
«Я всегда полагала, что без него нам будет труднее. Что без его участия мне будет сложно, что я буду зависеть от него. Но, похоже, это не так.»