— Тамара, дорогая, а где же печенье? — звонко прозвучал голос Марины Ивановны, когда она постучала ложкой по блюдцу. — Или теперь у вас по-европейски — гостей лишь воздухом кормят? Алена вздрогнула. Она только что закончила двенадцатичасовую смену в больнице, где дважды приводила в чувство подростка с передозировкой. В холодильнике не было ничего, кроме пачки масла, банки соленых огурцов и вчерашнего супа, который Игорь приказал выбросить — «прокис».
— Мама, я… не успела сходить в магазин, — тихо произнесла она, ощущая, как под взглядами женщин её голос растворяется в тиканье часов.
— «Не успела», — ехидно повторила Наташа, поправляя лисий воротник на кофте. — И Игорь твой тоже «не успевает» поесть? Вот и выглядишь худой, как жердь!
— А моя невестка, — вмешалась Людмила, разглаживая шелковый платок, — даже при температуре стол ломится от еды! Вчера пирог с вишней испекла, коллег мужа пригласила. Все восхищались!
— Ну, у Тамары, видимо, работа важнее, — вздохнула Марина Ивановна, подмигнув подругам. — У Наташиной невестки тоже карьера, но хотя бы детей в школу водит, ужин готовит… А эта…
Алена стиснула зубы. Она знала этих «идеальных» невесток. Дочь Наташи сидела на антидепрессантах, потому что «успевать всё» стало для неё диагнозом. Людмила гордилась, что её сын женился на сироте — «её легче контролировать». Но сейчас их слова кололи её словно иглы в куклу вуду.
— Может, ты действительно не справляешься? — наклонилась вперед Наташа, её ногти блестели, словно наливные ягоды. — Моя Леночка растит двоих детей, а у мужа на обед всегда три блюда! И ни разу не жаловалась!
— Да уж, — фыркнула Людмила. — Мой сын хоть раз остался без горячего? Никогда! А у вас… даже нормального чая нет.
Марина Ивановна схватила трубку, голос её стал жидким, словно прокисшее молоко:
— Игорь, сынок, где ты? Мы тут… голодные сидим. Тамара, видимо, занята.
Алена застыла. Она услышала, как на другом конце провода Игорь что-то рявкнул, а затем свекровь, рыдая, бросила: «Да она нас ненавидит!»
Через двадцать минут дверь с грохотом вырвало с петель. Игорь ворвался в квартиру, его лицо покраснело, глаза блестели от ярости.
— Ты… Ты… — он приблизился к Алене, сбивая с стола пустую вазу. — Мать в истерике! Весь район уже знает, какая ты стерва!
— Игорь, они без предупреждения пришли, я…
— Молчи! — схватив её за плечо, он вдавил пальцы, переполненный злостью. — Я на двух работах тружусь, а ты… даже гостей накормить не можешь?! Ты позор!
Марина Ивановна скрыла улыбку за ладонью. Наташа и Людмила обменялись взглядами, в их глазах вспыхнул азарт, как у зрителей в цирке.
— Игорочек, успокойся, — всхлипнула свекровь. — Возможно, она больна…
— Больна?! — резко дернул Игорь Алену к себе, и она врезалась в холодильник. — Я тебя вылечу!
Его рука с свистом прорезала воздух. Удар пришелся по щеке — звонкий, влажный, словно шлепок по сырому мясу. Алена оперлась на стену, чувствуя, как жгучая боль растекается по лицу, смешиваясь со слезами.
— Вот так, — прошипел Игорь, задыхаясь. — Научишься уважать…
Но он не закончил. Алена выпрямилась, стирая кровь с губ. В её глазах, обычно потухших от усталости, внезапно вспыхнуло что-то нечеловеческое.
— Убей, — тихо произнесла она. — Или уходи.
Игорь отшатнулся. Впервые он увидел это — ненависть, закалённую годами молчания. Его рука задрожала. Марина Ивановна ахнула, подруги замерли.
— Вон, — повторила Алена, не повышая голоса. — Всё.
Она сняла фартук и швырнула его на пол, где он лег кровавым пятном на кафеле. В тишине, разорвавшей квартиру, прозвучал лишь звон ключей — Алена выдернула их из двери.
— Ты куда?! — закричал Игорь, но в ответ раздался лишь хлопок входной двери.
Алена стояла у кабинета главного врача, сжимая в руках смятый листок с заявлением. За тонким стеклом двери виднелась спина Людмилы Сергеевны — женщины с сединой в волосах и взглядом, способным остановить кровотечение без бинта. Всю ночь Алена писала и рвала текст: «Прошу предоставить временное проживание в служебном помещении…» Звучало безумно. Но где ещё можно было переночевать? Друзей, готовых приютить, не осталось — все отвернулись за годы изоляции, устроенной Игорём.
Заходите, Иванова, — голос главврача прозвучал, как удар капельницы о металлический поднос.