— Уходи и больше не возвращайся, — Ярослав стоял в дверях, скрестив руки на груди. В его голосе не осталось и следа той теплоты, которой он когда-то пленил Оксану, уговаривая на совместную жизнь. — Я устал, Оксана. Ты стала… удушающей. Скучной до зевоты. Постоянное это твое «как день прошел» и котлеты по расписанию. Мне нужна энергия, движение, а не уют в тапочках.
Оксана застыла на лестничной площадке, сжимая ручку видавшего виды чемодана. Все слова застряли в горле комом: о том, как три года она тянула их двоих, пока он «искал себя», как продала свою машину ради его долгов, как Валентина — его мать — попрекала ее каждым куском хлеба: мол, Ярослав работает, а ты просто рядом.
— Ярослав… На улице ливень… До мамы даже не добраться — автобусы отменили… — прошептала она.
— Такси вызови. Или прогуляйся пешком — освежишь голову, — с усмешкой бросил он и потянул дверь на себя. — Ключи брось в почтовый ящик. Удачи тебе в новой жизни.
Щелчок замка прозвучал для Оксаны как удар по спине. Она опустилась прямо на чемодан. В подъезде пахло пылью и чьей-то жареной рыбой. Она впервые выдохнула по-настоящему — без страха услышать шаги Ярослава и очередное обвинение в том, что она опять всё сделала неправильно. Свобода? Возможно… Но с привкусом горечи и поражения.
Оксана просидела так около десяти минут, уставившись в облупленную стену напротив. Мысли текли медленно и вязко, словно сонные мухи. Куда идти? В кошельке всего три тысячи гривен… Переночевать на вокзале?
Вдруг тишину подъезда разорвал резкий звонок домофона. Потом еще один… И снова! Оксана вздрогнула от неожиданности. Из квартиры вышел Ярослав — видимо, ждал доставку своей любимой пиццы.
Лифт со скрежетом остановился на этаже; двери разъехались с глухим звуком — из кабины выскочила молодая девушка в ярком дождевике с автолюлькой в руках. Не взглянув даже в сторону Оксаны, съежившейся у мусоропровода, она решительно забарабанила кулаками по двери Ярослава.
Он открыл почти мгновенно — явно готовый снова накричать на жену.
— На! Забирай своё сокровище! — выпалила девушка и всучила люльку прямо ему в руки. — У меня больше нет сил! Он орет уже вторую неделю подряд! Ты отец? Вот сам теперь и разбирайся! А я жить хочу! Мне двадцать два года всего! Через четыре часа у меня чартер на Кипр!
— Мария?! Что ты несешь?! Какое сокровище?! Какой еще «отец»?! — голос Ярослава сорвался до визга.
— Твой ребенок же! Вспомни прошлый август… ту базу отдыха! Хочешь ДНК-тесты? Пришлю почтой! Хотя и так видно: копия ты сам… особенно когда злишься – те же морщины между бровями! Всё! Пока!
Она резко развернулась и почти бегом сбежала вниз по лестнице даже не обернувшись к Оксане.
Ярослав остался стоять посреди дверного проема с вытянутыми руками: люлька казалась ему чужеродным предметом из другого мира. Из-под пледа донеслось сначала недовольное кряхтение младенца… а затем пронзительный крик тонким голоском.
— Эй! Вернись!! — заорал он вслед исчезающим шагам Марии вниз по лестнице. — Я не умею этого!! Мария!!
Он обернулся назад… И взгляд его наткнулся на Оксану.
В его глазах застыл такой дикий ужас первобытного человека перед неизвестным зверем из темноты пещеры… что ей стало почти жаль его.
Почти.
— Оксаночка… Ты слышала всё это? Это же какой-то абсурд… Помоги мне… пожалуйста?.. Он же орет во всё горло сейчас… Всех соседей перебудит…
И тут сверху послышался скрип открывающейся двери: Валентина уже спускалась вниз по лестнице с настороженным выражением лица и затягивала пояс своего махрового халата на ходу…