Сайт для Вас!
— Поздравляю, моя дорогая! — Дмитрий протянул мне маленькую бархатную коробочку.
Я открыла её и не могла скрыть удивления. На черной подушечке лежал изысканный золотой набор: серьги с топазами, подвеска и кольцо. Украшения переливались огоньками ёлки, будто маленькие звездочки.
— Это… для меня? — шёпотом спросила я.
— Для тебя, Ольга! — ответил муж с улыбкой. — Пятнадцать лет вместе — стоит отпраздновать чем-то особенным.
В тот момент наша кухня, залитая тёплым светом, казалась мне самым тёплым и уютным уголком на земле. Я надела серьги, примерила кольцо. Золото приятно охлаждало кожу.
— Ну как? — поинтересовался Дмитрий.
— Восхитительно, — ответила я, поцеловав его. — Спасибо!
За все пятнадцать лет брака я привыкла к разным подаркам: от духов и кухонной техники до книг. Но такой шикарный подарок Дмитрий мне ещё не преподносил. Видимо, дела в его предприятии действительно улучшились, как он рассказывал.
В дверь вдруг прозвучал звонок, прервав нашу минуту счастья.
— Это мама, — Дмитрий посмотрел на часы. — Вовремя, как всегда.
Я глубоко вздохнула. Надежда Ивановна — наш семейный камертон — никогда не задерживалась. Первый день Нового года она неизменно проводила с нами — традиция, которой мы придерживались все пятнадцать лет.
— Мой мальчик! — вошла Надежда Ивановна и крепко обняла сына, словно не видела его неделями, хотя накануне мы отмечали вместе. — С Новым годом!
Дмитрий помог ей снять пальто и пригласил на кухню. Я заметила, что свекровь была уже накрашена и одета в своё любимое зеленое платье с брошью — подарок Дмитрия от прошлого Нового года.
— Ольга, с праздником, — кивнула она мне, пристально взглянув на мои новые серьги.
— Спасибо, Надежда Ивановна. Вас тоже.
— Мам, чай? — предложил Дмитрий.
— Конечно, сынок. И подарочков скорее! Я уже свои принесла.
Мы обменялись пакетами. Я преподнесла свекрови крем для рук известного бренда — не слишком дорогой, но и не дешевый. Дмитрий вручил упакованную коробку.
— О, полотенца, — сказала Надежда Ивановна, разворачивая подарок. — Очень практично.
Я заметила лёгкую улыбку на её лице. Набор действительно был качественным — махровые полотенца из хорошего магазина. Но, кажется, женщина ожидала чего-то иного. Она подарила Дмитрию рубашку, а мне светящийся музыкальный шар.
— Тебе нравится? — спросил муж.
— Конечно, сынок, — улыбнулась свекровь с некоторой натянутостью. — Мои старые как раз износились.
Её взгляд вновь упал на мои серьги, и тогда я уловила в её глазах что-то новое. Раньше Надежда Ивановна смотрела на меня либо с лёгким пренебрежением, либо натянутой вежливостью. Теперь там читалась откровенная неприязнь.
Весь вечер она была удивительно сдержанной. Обычно она любила вести беседы — о соседях, подругах, здоровье. Сейчас же больше слушала, вставляя только короткие реплики.
Когда Дмитрий вышел на балкон, она неожиданно сказала:
— Серёжки красивые. Дорогостоящие, наверное?
— Не знаю, — честно ответила я. — Дмитрий сам выбирал.
— Это точно, — отпив чай, произнесла свекровь. — Мой сын всегда был щедр к женщинам.
В её голосе слышалась какая-то скрытая нотка, которая заставила меня насторожиться.
— Красиво жить не запретишь, — посмотрев на мои руки, добавила она. — Кому-то украшения, а кому-то полотенца. Хотя что я скажу? Всего лишь мать, которая тридцать лет трудилась на заводе, чтобы сын был успешным.
Я предпочла промолчать. За пятнадцать лет брака привыкла не реагировать на такие выпады. Свекровь считала сына своей собственностью, а меня — лишь временной гостьей в его жизни. Даже спустя столько лет я оставалась для неё чужой.
В последующие недели я заметила смену в поведении Надежды Ивановны. Раньше она звонила Дмитрию ежедневно, приглашала к себе на обеды, просила помочь с домашними делами. Теперь же словно отдалилась, стала холоднее. Когда Дмитрий звонил ей, она отвечала кратко, жаловалась на здоровье, но не просила помощи.
— Мама стала какой-то странной в последнее время, — однажды заметил Дмитрий вечером. — Неужели обиделась на что-то?
— Может быть, — я пожала плечами. — Ты ведь знаешь её лучше меня.,— Завтра съезжу к ней, — решил он. — Осмотрю, все ли нормально.
Дмитрий возвратился, выглядя обеспокоенным.
— Представляешь, — произнёс он, снимая куртку у входа, — мама сидит дома одна в темноте. Говорит, свет экономит из-за маленькой пенсии. И на лекарства денег не хватает.
— У неё ведь приличная пенсия, — удивилась я. — И ты же регулярно переводишь ей деньги.
— Вот именно! — покачал головой он. — А она мне: «Сынок, у тебя семья своя, расходы свои. Вот, жене какие украшения покупаешь, а про мать забываешь».
Меня начало раздражать.
— И как ты ответил?
— Сказал, что она всегда может на меня рассчитывать, — вздохнул он. — Ещё перевёл денег. Хотя не понимаю, куда уходят прошлые переводы.
Я промолчала. Надежда Ивановна жила одна в двухкомнатной квартире, которую мы оплачивали. Ела немного, на дорогостоящие вещи и поездки не тратилась. Загадкой оставалось, куда уходили деньги. Но было ясно: свекровь использовала финансы для манипуляций.
В течение следующих двух месяцев ситуация только ухудшалась. Надежда Ивановна при каждой встрече находила повод напомнить о моих украшениях. Вроде бы мимоходом говорила: «Подруга Галина все украшения продала, чтобы оплатить внуку учёбу». Или с ностальгией глядела на мои серьги и вздыхала: «Были у меня такие же от бабушки, но пришлось в девяностые продать, чтобы Дмитрия прокормить».
Особенно неловко было, когда она делала такие замечания в присутствии Дмитрия. Я видела, как он морщится, но молчит. Для него мама была святой — женщиной, которая одна подняла его после ухода отца, работала на двух работах, чтобы он мог учиться в престижном университете.
Я тоже промолчала. В конце концов, это его мать, не моя. Мне не стоило учить его, как с ней обращаться.
Однако в марте ситуация приобрела новый оборот.
— Мама звонила, — сообщил Дмитрий, когда пришёл с работы. — У бабушки в мае юбилей. Девяносто лет.
— Вот это да, — призналась я. — Я и не знала, что твоя бабушка ещё жива.
— Она живёт в доме престарелых под Киевом. Мама навещает редко — здоровье не позволяет часто ездить. Но на юбилей хочет собрать всю семью.
— А где будет отмечать?
Дмитрий запнулся:
— Вообще-то… у нас.
Я перестала нарезать овощи для борща и повернулась к мужу:
— У нас? Почему не у неё?
— Она сказала, что наша квартира больше и красивее. Хочет, чтобы родственники увидели, как хорошо у меня дела.
Я положила нож. Вот оно что. Ещё один способ похвастаться успешным сыном.
— Сколько человек планируется пригласить?
— Около пятнадцати. Её сестра с семьёй приедут из Винницы, двоюродные братья…
— И всех приём угощать, размещать нужно?
— Размещать необязательно. Часть гостей останется у неё. Но банкет придётся устроить, — Дмитрий подошёл и обнял меня сзади. — Понимаю, что это хлопотно. Но юбилей, девяносто лет, возможно, последний день рождения бабушки.
Я вздохнула. Спорить не было смысла. Если Дмитрий взял решение помочь матери с праздником, значит, так тому и быть.
— Хорошо, — согласилась я. — Когда всё планируется?
— Девятнадцатого мая. Мама уже готовит список гостей и меню.
Вот это новость. Она уже всё решила за нас.
— А она не подумала сначала нас спросить? — спросила я осторожно.
— Ты же знаешь маму, — виновато улыбнулся Дмитрий. — Она всегда всё берёт в свои руки.
Конечно. Особенно, когда дело касалось нашей жизни.
В последующие недели Надежда Ивановна полностью погрузилась в подготовку юбилея. Она составила изысканное меню — скорее на свадьбу похоже, чем на день рождения пожилой женщины, которая, по её словам, «уже плохо понимает, где находится и что происходит». В списке были заливное, мясные рулеты, торты, салаты — всего не меньше двадцати блюд.,— Мам, может, проще меню сделать? — выдвинул предложение Дмитрий, когда снова приехала обсудить детали. — Всё же столько блюд готовить…
— Нет-нет, — решительно сказала Надежда Ивановна. — Нельзя опозориться. Ирина, моя сестра, всегда любила похвалиться. У неё муж — директор рынка, двухэтажная дача. Нужно показать, что мы не хуже.
Я закатила глаза, но промолчала. Свекровь давно устраивала соревнования с сестрой. Что у нас с Дмитрием не было детей, она считала моей виной и лишним поводом для недовольства.
— Ты же их всех встречать будешь? — спросила она сына. — У тебя иномарка, не стыдно показать. А то Ирина говорит, что её зять недавно новую «Тойоту» купил.
— Конечно, встречу, — одобрительно ответил Дмитрий.
— И с работы отпросишься? Минимум на два дня.
— Отпросится, — вмешалась я за мужа. — Он возьмёт отгулы.
Надежда Ивановна с неодобрением посмотрела на меня:
— Ну, это уж ему виднее. Не тебе решать.
Я не стала спорить. Не хотелось начинать ссору из-за такой мелочи.
За неделю до юбилея Надежда Ивановна приехала с новым списком — теперь уже подарков.
— Думаю, от нашей семьи надо что-то особенное подарить, — сказала она, наливая чай. — Девяносто лет — серьёзная дата.
— Что именно? — спросил Дмитрий.
— Золотое кольцо с камнем. Или брошь, — с пронзительным взглядом обратилась ко мне. — Что-то памятное, что останется в семье.
— Мам, — нахмурился Дмитрий, — такие вещи стоят дорого. У меня сейчас не лучший период на работе. И так взял на себя все расходы за банкет. — Значит, на подарок не хватает? — сжала губы Надежда Ивановна.
— Есть, конечно, — отвечала я, — но не на золото. Может, что-то попроще? Тёплый плед, хороший чайный сервиз?
— Плед? — свекровь фыркнула с пренебрежением. — Всю жизнь на заводе пропахла, а в конце — плед? Не пойдёт. Нужно достойное.
Наступила напряжённая тишина. Дмитрий смотрел в чашку, явно не зная, как ответить.
И тут свекровь повернулась ко мне с улыбкой, но взгляд остался холодным.
— Знаешь, Ольга, я подумала, — начала она медленно. — У тебя есть тот красивый комплект, который Дмитрий подарил. Серьги, кольцо, подвеска. Очень изящный.
Я застыла с чашкой в руках:
— И что теперь?
— Сними украшения, бабушке подарок нужен, — с усмешкой сказала свекровь. — Всё равно она не вспомнит, что и кто подарил. А мы потом заберём обратно, не переживай.
Я была в шоке. Пятнадцать лет терпела её колкости, намёки, попытки вмешаться в нашу жизнь. Пятнадцать лет играла роль послушной невестки ради мира в семье. Но теперь она переступила черту.
Я медленно поставила чашку на стол и встала.
— Надежда Ивановна, — мой голос был тихим, но решительным. — Украшения снимаю лишь в двух случаях: когда иду в душ и когда ложусь спать. Это подарок мужа, и он не предназначен для передачи третьим лицам. Даже если эти лица — ваша мать.
Свекровь удивлённо приподняла брови:
— Как ты смеешь…
— Нет, вы себе позволяете! — я уже не могла сдерживаться. — Пятнадцать лет пытались управлять нашей жизнью. Пятнадцать лет делаете вид, что я — временный гость в жизни вашего сына. Что не заслуживаю уважения и признания. Но с меня хватит!
— Ольга… — Дмитрий хотел взять меня за руку, но я убрала.
— Пусть слушает! — повернулась к свекрови. — Вы всегда думали, что все вам должны — сын, я, весь мир. Используете юбилей матери не ради радости для неё, а чтобы похвастаться перед родственниками. Чтобы показать, какой успешный ваш сын, какая у него большая квартира, какая шикарная жизнь благодаря вашим усилиям в детстве. Хотите, чтобы Дмитрий был вашим личным кошельком, водителем и предметом гордости. А я должна быть просто витриной ваших амбиций. Но знаете что? Мы вам ничем не обязаны.
Я сняла кольцо и положила на стол:
— Вот. Возьмите. Больше не буду молчать, когда пытаетесь нами манипулировать.
Надежда Ивановна побледнела:
— Ты… ты… — обратилась к сыну. — Дмитрий! Ты слышишь, что она говорит? Какая дерзость! Какая неблагодарность!,Дмитрий открыл рот, затем закрыл, после чего снова разинул его. По его глазам я заметила, как они нервно бегали от меня к матери и обратно.
— Зачем так смотришь? — с ехидцей произнесла Надежда Ивановна. — Скажи ей! Ты же обязан отдать украшения для своей бабушки! Ведь это твоя бабушка!
Я скрестила руки на груди и уставилась на мужа. «Ну же, — промелькнуло у меня в голове, — пятнадцать лет я терпела эту женщину ради тебя».
— Мам, — наконец пробормотал Дмитрий. — Ты уж серьезно? Это мой подарок Ольге. При чем здесь бабушка?
— Да как ты смеешь! — возмутилась Надежда Ивановна, едва дыша. — Я тебя вырастила, вкалывала, чтобы ты стал нормальным человеком! А теперь что? Ты меня не уважаешь из-за этой… этой…
— Мам, хватит! Хватит уже! Всё время ты с этими своими «я тебя растила»! Понятно, что ты мать, и что теперь — я должен всю жизнь тебе поклоняться? Извини, но нет!
Я чуть не упала от удивления. За пятнадцать лет ни разу, НИ РАЗУ я не слышала, чтобы он так разговаривал с матерью.
— Ты… ты… — Надежда Ивановна побледнела. — Это она… Да? Всё из-за нее?!
— При чем тут Ольга?! — резко вскинул голос Дмитрий. — Ты сама пришла к нам и потребовала отдать наши вещи! Ольгины вещи! Ты вообще себя слышишь?
— Не смей на меня кричать! — взвыла свекровь, но уже не так уверенно.
— Слушай, — он тяжело выдохнул, стараясь остыть. — Будем честными. Никакого банкета у нас не будет. Вообще никакого. Делай по-своему у себя дома. Я встречу родственников, отвезу, куда скажешь. Но всё — хватит. Перестань вешать на нас всю эту чепуху с родственниками и юбилеем.
— Всё, я ухожу, — она всхлипнула. — Ты пожалеешь, сынок. Ох как пожалеешь! Никто тебя так не любит, как мать!
— Господи, — Дмитрий закатил глаза. — Ну иди же, хватит устраивать драмы.
Я осталась в ступоре. Так просто? Пятнадцать лет молчания, а он просто выгнал её?
Свекровь, всхлипывая, направилась к выходу. Дмитрий последовал за ней, видимо, из чувства долга.
— Мам, ну ладно, — я слышала, как он пытался ее успокоить в дверях. — Завтра приходи, обсудим спокойно.
Дверь захлопнулась, и через минуту Дмитрий вернулся на кухню, опустился на стул и глубоко вздохнул.
— Всё, — произнёс он, глядя в пустоту. — Как же она меня достала.
Я осторожно присела рядом.
— Как ты?
— Да никак, — он тяжело вздохнул. — Устало уже. Вся жизнь — сплошные спектакли, нужно выбирать между ней и кем-то. Сначала отец, потом друзья, а теперь ты.
— Она всегда так себя вела? — спросила я осторожно.
— Ну да, — Дмитрий потер лицо ладонями. — Раньше это срабатывало. Я всегда ей потворствовал. А сейчас… не знаю. Ты ей высказалась, и у меня как будто прорвало — а почему бы просто всё не говорить прямо в лицо? И как только она с тобой начала — сразу кровь закипела.
Я приблизилась и обняла его за плечи.
— Спасибо, — тихо сказала я. — За то, что встал на мою сторону.
— За что спасибо? — он усмехнулся безрадостно. — Это я должен извиняться, что столько лет позволял ей так с тобой разговаривать.
— Что теперь будет? — спросила я. — С юбилеем, с ней?
— Кто его знает, — махнул рукой Дмитрий. — Позвонит завтра, не пропадёт. Когда поймет, что по-другому не получится. Обычно так и бывает — накричит, а потом звонит. А юбилей… пусть сама разбирается. Мы туда не причастны.
Я прижалась к его плечу и подумала: надо же, пятнадцать лет я боялась высказаться, боялась разрушить семью. А оказалось, что иногда достаточно сбросить маску терпеливой невестки, чтобы узлы в семье стали крепче.
С Надеждой Ивановной мы не пересекались почти месяц. Дмитрий пару раз звонил ей, но она «было больна» и «не могла разговаривать». Позже она сама позвонила — попросила помочь с сантехником. Дмитрий съездил. Вернулся угрюмым — сказал, что мать ведёт себя так, будто ничего и не случилось. Меня не упоминала прямо, только интересовалась: «Как у вас там?»
Юбилей бабушки отмечали в доме престарелых — скромно, без шума и суеты. Мы подарили тёплый плед и чайный сервиз. Бабушка была по-настоящему счастлива — кажется, смутно понимала, что происходит, но любовалась новыми чашками, перебирала их дрожащими руками.
Надежда Ивановна пришла к нам только спустя два месяца — Дмитрий заболел, и она поспешила с куриным бульоном. На меня смотрела настороженно, но разговаривала вежливо, почти дружелюбно. Я вела себя так же. Наверное, семейная мудрость и есть умение начинать заново, но на своих условиях.
А золотой комплект я ношу и по сей день. Каждый раз, надевая эти украшения, я вспоминаю тот день, когда перестала молчать. День, когда осознала, что моя жизнь принадлежит только мне.