Солнечные лучи рассыпались по кухонному столу, играя бликами на фарфоровых чашках.
Я помешивала ложечкой горячий кофе, разглядывая знакомый до мелочей профиль мужа. За пятнадцать лет совместной жизни это стало нашим утренним ритуалом — неспешный завтрак, тихие разговоры, планы на день.
Но сегодня что-то было не так. Павел почти не притронулся к еде, лишь нервно постукивал по столу, а взгляд блуждал по стенам, будто избегал встречи с моим.
— Рита, — он наконец повернулся ко мне. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Ложечка звякнула о край чашки особенно громко. В этот момент я уже знала — случилось что-то непоправимое.
Женская интуиция, предчувствие, назови как хочешь, но воздух вдруг стал густым и тяжёлым.
— Я долго думал, как начать этот разговор, — Павел провёл рукой по волосам, и я заметила, как дрожат его пальцы. — В общем… Вика ждёт ребёнка. От меня.
Время застыло. В открытое окно доносился шум просыпающегося города, где-то хлопнула дверь, но здесь, на нашей кухне, секунды превратились в вязкую патоку.
— Это случилось, когда ты ездила в Питер, — его голос доносился будто издалека. — Мы просто общались сначала. Потом… В общем, я не планировал, правда. Но когда она сказала про ребёнка…
Вика. Моя лучшая подруга со студенческой скамьи.
Сколько секретов мы делили, сколько вечеров провели за разговорами. Двадцать лет дружбы превратились в пепел за одно утро.
— Я сейчас соберу вещи, — Павел поднялся из-за стола. — И перееду к ней. Только не драматизируй…
— Сколько?
— Что?
— Сколько времени вы встречаетесь?
— Полгода, — он отвёл взгляд. — Рита, я знаю, что поступаю подло. Но я всегда хотел детей, ты же знаешь. А у нас как-то не сложилось…
Я смотрела на этого чужого человека, пытаясь найти в нём черты того Павла, которого полюбила пятнадцать лет назад.
Того, с кем строила планы, делила радости и горести, создавала уют в этом доме. Но передо мной стоял незнакомец, методично разрушающий всё, что мы построили.
— Вика просила передать, что хочет поговорить, — добавил он уже у двери. — Она очень переживает.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
В квартире повисла оглушительная тишина, нарушаемая только тиканьем часов на стене. Я продолжала сидеть за столом, механически размешивая давно остывший кофе.
Телефон завибрировал — входящий от Вики. Отключила звук. Снова звонок. И снова. На четвертый раз не выдержала:
— Ну что ещё?
— Ритка, миленькая, давай поговорим, — её голос дрожал. — Я всё объясню. Понимаешь, это такое чувство… Как гром среди ясного неба. Мы и сами не заметили, как всё закрутилось.
— Да что ты говоришь? А когда мы в полгода назад сидели у тебя на кухне, и я утешала тебя после расставания с Виталиком, мол, все мужики такие, это тоже было случайностью?
— Я не могла тебе сказать! Думала, может, само пройдёт. А потом узнала про ребёнка…
— Знаешь что, Вика? — внутри поднималась волна чего-то горького, удушающего. — Катись-ка ты со своими объяснениями куда подальше. И Пашку своего прихвати. Век бы вас не видеть.
— Не говори так! Мы же столько лет дружим. Неужели всё перечеркнёшь?
— Дружим? — я невесело рассмеялась. — Нет, милая, дружили. В прошедшем времени. А теперь ты для меня пустое место. И не звони больше.
Остаток дня прошёл как в тумане. Я методично обходила квартиру, собирая следы чужого присутствия — фотографии, подарки, случайно забытые вещи.
Всё отправлялось в большой чёрный пакет. Пятнадцать лет жизни уместились в мусорный мешок.
Вечером позвонила сестра.
— Ритка, ты как? Мне тут птичка на хвосте принесла весточку…
Я разглядывала пустые полки в шкафу.
— Нормально. Жива, здорова, без паники.
— Да брось ты! Я сейчас приеду.
— Даже не вздумай! Не надо причитаний и жалости. Сама разберусь.
— Ага, знаю я твои разборки. Сядешь в угол и будешь страдать в одиночестве. Нет уж, собирайся. Через час жду тебя у себя. И не вздумай отказываться!
С Танькой мы погодки. Она старше на год, но иногда кажется, что на все десять — настолько у неё всё по полочкам разложено.
Замуж вышла рано, родила троих, построила бизнес.
Сейчас владеет сетью магазинов тканей и фурнитуры.
— Значит так, — сестра встретила меня у порога. — Никаких соплей и причитаний. Сейчас будем пить чай с ватрушками и думать, как жить дальше.
На кухне у сестры пахло корицей и ванилью. Танька всегда пекла что-нибудь, когда нервничала. Сейчас на столе красовалось целое блюдо румяных ватрушек.
— Ну-ка, выкладывай всё как есть. И не вздумай что-то утаить.
Она поставила передо мной чашку чая.
Я рассказывала, а слёзы, которые так старательно сдерживала весь день, наконец прорвались.
Танька молча подкладывала ватрушки и подливала чай.
— Знаешь, что самое паршивое? — я размазывала слёзы по щекам. — Я ведь чувствовала, что что-то не так. Паша стал задерживаться на работе, появились какие-то срочные встречи по выходным. А эта… всё выспрашивала, как у нас дела, сочувствовала.
— Ритка, да плюнь ты на них! — сестра стукнула кулаком по столу. — Подумаешь, какая невидаль — муж ушёл. Не ты первая, не ты последняя.
— Мне бы просто понять, как дальше жить.
— А чего тут думать? Жить — и всё тут! Вот что, есть у меня одна идейка. Помнишь Маринку с курсов кройки? Она сейчас в Италии живёт, швейную школу открыла. Давно зовёт мастер-классы провести. Может, махнёшь? Проветришься, мир посмотришь.
— Ты с ума сошла? Какая Италия? У меня работа…
— Работа не волк, в лес не убежит. А вот такой шанс второй раз может не подвернуться. Я уже звонила Маринке, она в восторге. Там у неё как раз группа набирается, наши, русские. Поедешь на три месяца, язык подтянешь, опыта наберёшься.
— Тань, я даже не знаю…
— А и не надо знать! — она уже что-то искала в телефоне. — Виза у тебя есть, загранпаспорт тоже. Что ещё надо?
— Совсем с дуба рухнула? — я покрутила пальцем у виска. — У меня денег таких нет!
Танька хитро прищурилась.
— А кто про деньги говорит? Считай это моей инвестицией в твоё будущее. Вернёшься — отработаешь в моих магазинах.
— Ну уж нет! Не хватало ещё в долги влезать.
Сестра села рядом и взяла меня за руки.
— Рита, послушай меня внимательно. Сейчас тебе кажется, что жизнь кончена. Я через такое прошла, когда Серёга, первый мой, налево ушёл. Думала — всё, край света. А потом встретила Сашку, и поняла — всё к лучшему. Может, и тебе судьба такой поворот готовит?
За окном стемнело.
Мы сидели на кухне, как в детстве, когда делились секретами и мечтами. Только теперь всё по-другому.
— Самое обидное, что они меня все это время водили за нос. Все эти встречи у Вики, когда она просила совета, как с Витькой помириться. А сама небось похихикивала за спиной.
Я покрутила в руках опустевшую чашку. А Танька решительно поднялась.
— Да брось ты об этом думать! Вот что, завтра едем покупать тебе шмотки для Италии. И не спорь! Нечего там в своих старых тряпках ходить.
— Тань, я правда не могу принять…
— Так, стоп! — она подняла руку. — Вот только не начинай эту песню про «я сама». Ты моя сестра, и точка. Имею право помочь? Имею. Вот и не рыпайся.
В прихожей зазвонил телефон. Танька глянула на экран и скривилась.
— Викуся объявилась. Третий раз за вечер названивает.
— Дай сюда, — я протянула руку.
— Уверена?
— Более чем.
— Алло? — голос бывшей подруги звучал заискивающе. — Можно с тобой поговорить?
— Говорить нам больше не о чем. Ты сделала свой выбор, я — свой. Надеюсь, вы будете счастливы.
— Но мы же столько лет…
— А ты что думала? Что предашь, а потом всё будет как прежде? Нет уж. Живите как знаете, только меня в это не впутывайте.
— Рита, не будь такой! Мы же не специально…
— Да ну? А как это называется — полгода крутить шашни с мужем подруги?
Танька забрала у меня телефон и решительно нажала отбой.
— Хватит! Нечего душу травить. Лучше давай подумаем, что тебе в Италию брать.
До глубокой ночи мы составляли списки, смотрели фотографии Флоренции, где жила Марина, строили планы. Впервые за день я почувствовала что-то похожее на надежду.
Сестра провожала меня до такси.
— Может, ты и права. Это правда шанс начать всё заново.
— Вот и молодец! — сестра крепко обняла меня. — А теперь марш домой, завтра с утра по магазинам, так что будь готова к девяти.
Дома меня встретила гулкая пустота.
Непривычно тихо без бубнежа телевизора, который Пашка всегда включал фоном. На кухне — забытая им кружка с недопитым кофе.
Машинально сполоснула её и поставила в шкаф, где теперь половина полок зияла пустотой.
Сон не шёл. Ворочалась, перебирая в памяти последние месяцы, выискивая знаки, которые должна была заметить.
Вот Вика начала чаще заходить, когда меня не было дома — «посоветоваться по работе». Вот Пашка стал задерживаться допоздна — «срочные проекты». Как же я была слепа!
Телефон тренькнул. Пришло сообщение от Паши:
»Прости, что всё так вышло. Я правда не хотел делать больно. Может, встретимся, поговорим?»
Что ответить? Послать подальше? Согласиться? В голове всплыл Танькин голос: «Не смей раскисать!»
»Нам не о чем говорить. Удачи», — написала и заблокировала номер.
Утром позвонила сестра
— Подъём, соня! Через час буду у тебя. И даже не думай отвертеться!
— Да встала уже, встала, — буркнула я, разглядывая опухшее от слёз лицо в зеркале. — Только кофе выпью.
— Никаких «только»! Жду внизу через пятнадцать минут.
Сестра была в своём репертуаре — когда она бралась за дело, спорить было бесполезно. Как танк, пёрла напролом к намеченной цели.
В торговом центре она командовала как генерал.
— Так, первым делом — базовый гардероб. Италия, конечно, не подиум, но выглядеть надо на все сто. О, смотри какое платье!
— Тань, куда мне такое? — я с сомнением разглядывала ярко-красный шёлк. — Я же как пожарная машина буду.
— А вот и нет! Примерь давай, не ломайся.
Через час примерок голова шла кругом. Танька сновала между отделами, нагружая меня пакетами.
— Вот это берём обязательно. И это тоже. И туфли под цвет.
— Да ты с ума сошла! — я глянула на ценник. — Это же месячная зарплата!
— Я что сказала про деньги? — сестра строго глянула поверх очков. — Забудь это слово. Считай, что у тебя карт-бланш.
В кафе, куда мы завалились передохнуть, Таня достала планшет.
— Так, теперь жильё. Маринка предлагает две квартиры на выбор — в центре или ближе к школе. В центре дороже, зато все достопримечательности рядом.
— Погоди, — я застыла с чашкой кофе на полпути ко рту. У входа в кафе стоял Пашка, растерянно оглядывая зал.
— Вот же, — процедила Танька. — Только его тут не хватало.
Но было поздно — он уже заметил нас и решительно направился к столику.
— Рита, можно с тобой поговорить? — голос звучал хрипло, будто простуженный.
— А что, ещё осталось что сказать? — я старалась говорить равнодушно, хотя сердце колотилось как бешеное.
— Наедине, если можно.
Танька фыркнула.
— Ещё чего! Никуда она с тобой не пойдёт.
— Тань, всё нормально, — я сжала её руку. — Пять минут, не больше.
Мы отошли к дальнему столику. Пашка плюхнулся на стул, как мешок с картошкой.
— Рит, я такой … Всё пошло наперекосяк. Вика… В общем, она призналась, что ребёнок может быть не от меня.
— Что, прости? — я почувствовала, как немеет лицо.
— Оказывается, у неё был ещё один… друг. Какой-то бизнесмен женатый. Она не знает точно, от кого забеременела.
— И ты прибежал ко мне? — я рассмеялась, но смех больше походил на всхлип. — Что, сладко с обманщицей жить?
— Рита, я всё осознал! — он потянулся к моей руке, но я отдёрнула её. — Это было помутнение какое-то. Давай всё забудем, начнём сначала. Я люблю только тебя!
— Да что ты говоришь? — во мне поднималась волна злости. — А вчера утром ты любил Вику. И полгода до этого тоже её любил, пока крутил шашни за моей спиной.
— Это была ошибка!
— Знаешь что, Паш, — я встала, чувствуя небывалую лёгкость, — катись-ка ты к своей Вике. Раз уж решил быть благородным рыцарем — будь им до конца. А мне твои сопли не интересны.
— Но ребёнок может быть не мой!
— А это уже твои проблемы. Вы же такая чудесная пара лжецов — вот и разбирайтесь как хотите.
Таня уже стояла рядом, положив руку мне на плечо.
— Всё, спектакль окончен. Давай, топай отсюда.
— Рита, подожди! — он вскочил, опрокинув стул. — Я же без тебя не смогу…
— Смог же полгода врать в глаза, — я повернулась к нему. — Вот теперь живи с этим. И передай своей… подруге, пусть не звонит.
Прошло три месяца
Флоренция встретила меня солнцем и звонким перестуком каблучков по брусчатке.
Маринкина школа оказалась настоящим спасением — с утра до вечера я была занята, учила итальянский, осваивала новые техники кроя.
Вечерами бродила по узким улочкам, пила кофе в маленьких забегаловках, делала наброски будущих коллекций. Постепенно боль притупилась, оставив после себя только лёгкую горечь.
Танька звонила каждый день.
— Ну как ты там? Не скучаешь?
— Да когда тут скучать! — я рассказывала про успехи в школе, про новых друзей, про планы открыть свою студию.
— А знаешь последние вести? — в голосе сестры звучало злорадное веселье. — Викуся-то родила! И что бы ты думала? Китайчонка!
— Как это? — я чуть не поперхнулась кофе.
— А так! Оказывается, третий её хахаль был какой-то бизнесмен из Поднебесной. Пашка твой теперь локти кусает — и не его ребёнок, и алименты платить придётся, потому как успел жениться на ней.
— Туда им и дорога, — я удивилась, что новость не вызвала никаких эмоций.
— Слушай, а помнишь того итальянца, про которого ты рассказывала? Марко, кажется?
Я улыбнулась, вспомнив темноглазого владельца соседнего ателье.
Он заходил почти каждый день, приносил кофе и пытался научить меня правильному произношению.
— Помню, конечно. Мы вчера ужинали в траттории его родителей.
— Ого! — Танька присвистнула. — А ты, смотрю, времени зря не теряешь!
— Да ну тебя! Просто дружим.
— Ага, знаю я такую дружбу! Колись давай, что у вас там?
— Ничего! То есть… В общем, он предложил мне остаться. Насовсем.
В трубке повисла тишина, потом сестра выдохнула.
— Вот это новости! И что ты решила?
— Пока думаю. Он хороший, Тань. Добрый, внимательный. И дело своё любит — у него ателье исторического костюма.
— А как же наш уговор? Ты же должна была вернуться работать в мои магазины!
Я немного замялась.
— Танюш, понимаешь, тут такое дело… Марко предложил открыть совместный бизнес. У него связи, клиенты. А у меня идеи и опыт работы с русскими клиентами.
— Ну и правильно! — Танька решительно хмыкнула. — Только условие: свадьбу играем в России.
В дверь ателье деликатно постучали. Марко, как всегда, элегантный, с неизменной чашечкой кофе.
— Buongiorno, bella! О, ты разговариваешь?
— С сестрой, — я показала на телефон.
— Передавай привет своей bellissima sorella! — он поставил кофе на стол и чмокнул меня в щёку.
— Ой, я всё слышала! — завопила в трубке Танька. — Какой у него голос! Всё, решено — беру билеты и прилетаю к вам!
Марко, словно поняв, о чём речь, приобнял меня за плечи.
— Скажи сестре, что я буду очень рад. Мама уже готовит специальное меню для гостей из России.
Вечером мы сидели в его любимой траттории. Звёзды подмигивали сквозь виноградные лозы, обвивающие террасу, скрипка уличного музыканта выводила что-то щемяще-нежное.
— Рита, — Марко взял меня за руку, — когда ты впервые зашла в моё ателье, такая растерянная, с грустными глазами, я подумал: вот она, моя любовь.
— Ты это всем туристочкам говоришь? — я шутливо толкнула его локтем.
— Solo tu, — он стал серьёзным. — Только ты. И я хочу, чтобы ты знала…
Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку, и у меня перехватило дыхание.
— Маргарита, — Марко опустился на одно колено, — ты выйдешь за меня?
В кольце играли отблески свечей, но ярче сверкали его глаза. Я смотрела на этого удивительного человека, который за три месяца вернул мне веру в любовь, и понимала — вот оно, моё счастье.
— Si, — прошептала я. — Да.
Через полгода в старинной флорентийской церкви собрались гости из России и Италии. Танька, конечно, взяла организацию свадьбы в свои руки, превратив всё в грандиозное шоу.
А я стояла в платье собственного дизайна, держала за руку любимого человека и думала: как же хорошо, что тогда всё случилось именно так.
Видимо, действительно нужно было пройти через предательство и боль, чтобы найти настоящую любовь.
Говорят, все дороги ведут в Рим. Моя привела во Флоренцию.
