— Ни фига себе, премию получила и молчком! — проворчал муж. — Ты что, совсем распоясалась? Решила мою премию поделить? В мать свою пошла, что ли, такая же дерзкая.
Вода из крана почти не текла — рыжеватая и с едким запахом. Ольга поставила чайник на плиту. За окном уже темнело, апрельский вечер наступал на город раньше обычного. Она наблюдала, как медленно наполняется чайник, и думала: «Восемнадцать лет. Восемнадцать лет я здесь пью эту отвратительную воду — хоть кто-нибудь фильтр бы поставил».
— Ольга, ты где пропала? — донесся голос свекрови из комнаты. — Когда чай мне?
«Когда вода закипит», — хотела ответить Ольга, но промолчала. Не осталось сил на разговоры. День на работе выдался суматошным, глаза рябили от цифр.
Чайник зашипел. Она заварила две чашки — для себя и свекрови. Тамара Сергеевна предпочитала чай с бергамотом, и Ольга купила его на последнюю зарплату, хоть цена была выше обычного почти в полтора раза.
— Вот, — поставила она чашку на столик рядом с диваном, где свекровь полулежала с вязанием.
— Ох, не могу я пить эту гадость, — поморщилась Тамара Сергеевна. — Отдает химией.
Ольга вздохнула. Если не «химией», то «водой» или «лекарствами» — свекровь никогда не была довольна.
С улицы раздались шаги. Сын. Ключ резко повернулся в замке — значит, снова в плохом настроении.
— Игорь, будешь ужинать? — выглянула Ольга в прихожую.
Сын снял кроссовки, не развязывая шнурков. Ему пятнадцать, а руки уже крупнее, чем у отца. И глаза точь-в-точь Алексей — те же серые, упрямые, только взгляд исподлобья.
— Не хочу, — буркнул он, проходя на кухню. Открыл холодильник, схватил колбасу и откусил прямо от батона.
— Хоть что-то горячее поешь, — сказала Ольга, убирая чайник. — Я суп варила.
— У тебя эти супы вечно… Надоели. Не буду!
Игорь ушел в свою комнату, не закрыв дверь холодильника.
Так проходили вечера: между холодильником и комнатами, между «надоело» и «вечно», между усталостью и раздражением.
Телефон зазвонил. Муж.
«Задержусь. Не жди».
Ольга прикрыла глаза. Уже в третий раз за неделю.
Ночью она лежала без сна, глядя в потолок. Игорь давно спал. Свекровь тоже. А Алексей так и не появился. Возможно, с друзьями. Возможно, с Еленой — сотрудницей из автосервиса, которая постоянно звонила «по рабочим вопросам». Ольга не спрашивала. Просто не было сил.
Два часа ночи. Ольга сидит на коврике в ванной, прижав ладонь к рту, чтобы не разбудить домочадцев своим плачем. Шум воды заглушает всхлипы — старый прием, отработанный годами.
«Тридцать девять лет, Ольга. Почему ты тут рыдаешь, как подросток?»
За стеной на диване уже храпел Алексей — спокойно, с присвистом. Рядом с ним на их супружеской кровати — его мать. «Чтобы мне было удобнее», — объясняла Тамара Сергеевна два года назад, когда переехала к ним после перелома. И осталась. Навсегда, по всей видимости.
Ольга спала в комнате сына, на раскладушке. Игорь, которому пятнадцать, ворчал, что мать занимает его пространство, но терпел. Он был единственным, кто еще мирился с ее присутствием в квартире.
На работе Василий Иванович вызвал ее после обеда. Ольга шла по коридору, мысленно перебирая все возможные ошибки в отчетах. Последний месяц она трудились словно в тумане — бессонные ночи, постоянные придирки свекрови, молчание мужа.
Начальник сидел у окна, постукивая ручкой по столу.
— Ольга, — он редко называл ее по имени, обычно обращался с отчеством, — присаживайся.
Она села на краешек стула, крепко сжимая ежедневник.
— Я проверил твои расчеты по налоговым вычетам, — Василий Иванович поправил очки на переносице. — Ты обнаружила ошибку в документах. Серьезную.
Ольга смотрела на него с недоумением. Какая ошибка? Она ночами сверяла цифры, чтобы не думать о доме, о муже, о жизни.
— Если бы не ты, нам бы выписали штраф. Двести тысяч.
Он достал из ящика стола конверт.
— Премия. Шестьдесят тысяч чистыми. Заслужила.
Она взяла конверт, не веря своим глазам.
— Поезжай куда-нибудь, — неожиданно мягко произнес начальник. — Отдохни. Отпуск ты давно не брала.
Ольга онемела от происходящего.
В метро она прижимала сумку к груди. Конверт согревал ладонь через ткань. Шестьдесят тысяч. Казалось, впервые за долгие годы судьба услышала ее.
Выходя из метро, она обычно сворачивала налево — там находился супермаркет с более доступными продуктами. Но сегодня почему-то направилась вправо. Сама не понимала, почему.