Полицейская машина остановилась неподалёку, из неё вышли двое молодых сотрудников. Один из них наклонился, проверяя пульс у лежащего мужчины, другой покачал головой:
— Тут уже всё ясно. В такой мороз не выживают. Как резко ударило — просто ужас! Звони, пусть приезжают, заберут. Мужик своё уже отжил.
Они прошли мимо, не заметив ни самого человека у стены, ни странную фигуру в белом рядом с ним.
А девушка между тем продолжала говорить спокойно и уверенно:
— …а второе — помочь тому, кому сейчас ещё тяжелее. Кто точно не переживёт эту ледяную ночь. Ну всё, Богдан, не подведи нас!
Белоснежная фигура отскочила в сторону и прыгнула в сугроб. Подняв вихрь снежной пыли, она закружилась вместе с ним и медленно поднялась вверх, растворяясь в вечернем воздухе. Концы длинного шарфа взметнулись за ней — белые и лёгкие, как крылья ангела.
Богдан решительно встряхнулся и направился к своему дому. Почему-то весь этот разговор не казался ему странным или нелепым. Возможно потому, что он впервые за долгое время совсем не чувствовал тяги к алкоголю — и обещание вдруг показалось вполне выполнимым. Да… ведь нужно ещё кому-то помочь… тому, кто сейчас на грани…
Он огляделся по сторонам — и вдруг заметил маленького котёнка у стены: тот прижался к камню всем телом; шерсть сбилась в комки от влаги и обледенела.
«Вот оно!» — мелькнуло у него в голове. Он аккуратно поднял зверька на руки и спрятал за пазуху. Котёнок судорожно вцепился коготками — будто цеплялся за последнюю надежду на спасение.
Они добрались до дома Богдана и поднялись на третий этаж.
Зоряна оказалась права: Люба сразу открыла дверь и даже немного отошла в сторону, впуская мужа внутрь. Богдан обернулся назад, снял с еловой ветки в прихожей золотую нитку с бусинами-игрушками. Достав из-за пазухи котёнка — тот уже немного согрелся и ослабил хватку — он повесил украшение малышу на шею.
Затем тихо начал напевать детскую песенку, слегка изменяя слова:
Маленькой киске зимой холодно!
С улицы киску домой мы взяли снова!
Бусы повесили ей мы на грудь,
И стали плясать весёлую муть…
Он притянул к себе жену за талию, обнял её крепко и закружил по комнате; почувствовав её ответное движение навстречу объятию, допел:
Радостно-радостно встретим… Рождество!
И они с Любой рассмеялись легко и счастливо — как будто сбросили с плеч груз долгих зимних дней.