Просто вещь. Мои воспоминания. Моя семья. Моя жизнь. Просто предмет, который можно заложить в ломбард ради оплаты их «живых эмоций».
И в этот момент что-то глубоко внутри меня окончательно застыло. Не сломалось и не треснуло, а именно окрепло, превратившись в ледяной, острый кристалл.
Пустота, терзавшая меня, внезапно наполнилась холодной, звенящей решимостью.
— Хорошо, — произнесла я спокойно. — Сколько вам требуется?
— Правда? Мам, я знал, что ты лучшая! — обрадовался сын. — Пятьдесят тысяч гривен хватит. Только чек сфотографируй, чтобы мы знали, сколько возвращать.
— Конечно, Сашенька. Не волнуйтесь. Отдыхайте.
Я отключила телефон. Подошла к двери в комнату и слегка приоткрыла её. Илья спал, раскинув руки, и во сне смешно чмокал губами. Мой маленький, никому, кроме меня, не нужный мальчик.
И ледяной кристалл в груди дал первую трещину. Я не могла оставить его. Не могла отдать посторонним людям. Но и жить по-прежнему я тоже больше не могла.
Я взяла телефон и набрала короткое сообщение сыну: «Серьги я не продам.
Ваш отпуск заканчивается через четыре дня, как и было в билетах. Если в воскресенье вас не будет, в понедельник я иду в опеку. И это не обсуждается».
Ответ пришёл почти мгновенно: «Ты нам угрожаешь?!». Я не стала отвечать. Открыла сайт авиакомпании и приобрела билет. Одесса. Вылет в следующий вторник. Без обратной даты.
В воскресенье вечером они прибыли. Не вошли — вломились в квартиру. Загорелые, злые и смертельно обиженные.
— Ну, довольна?! — с порога начала Татьяна. — Испортила нам лучший отдых в жизни! Манипуляторша!
Александр молча направился в комнату, где Илья собирал конструктор. Сын бросился ему на шею.
Я вышла из кухни, держа в руках свой загранпаспорт с вложенным билетом. Я была совершенно спокойна.
— Я рада, что вы вернулись к своему сыну, — сказала я тихо. — А теперь внимательно меня послушайте. Оба.
Они замолчали, удивлённые моим тоном.
— Пять лет, Александр. Пять лет я была вашей тенью.
Я забирала Илью из садика, когда Татьяна не успевала с маникюра. Я сидела с ним ночами, когда у него резались зубы, чтобы вы могли выспаться перед работой.
Я отменила десятки встреч, поездок, планов, потому что «мама, надо помочь».
Я провела с вашим сыном больше времени, чем вы оба вместе. Я была вашей бесплатной функцией.
Я перевела взгляд на невестку.
— Ты ни разу не поинтересовалась, как моё здоровье, Татьяна. Но всегда помнила про свою орхидею. Вы решили, что так будет всегда. Что я никуда не уйду.
Я положила паспорт с билетом на стол.
— Вы ошиблись. Я очень люблю Илью. Именно поэтому я дождалась вас и не превратила вашу жизнь в официальный ад. Но моя роль в ней завершена. Я тоже хочу увидеть море.
Александр с недоверием взял билет. Его глаза расширились.
— Каролино-Днестровский?.. Мам, ты… на сколько?
— Я ещё не решила, — пожала я плечами и взяла заранее собранную небольшую сумку. — Я хочу пожить для себя. А вы… теперь родители. Полностью. Без помощи, скидок и одолжений. Учитесь.
Я подошла к Илье, поцеловала его в макушку.
— Бабушка скоро вернётся, — солгала я ему и улыбнулась.
И я вышла за дверь. Оставив их втроём в своей маленькой квартире. Оставив их с двенадцатью килограммами кошачьего корма, капризной орхидеей и полной ответственностью за собственную жизнь.