— Я же просила тебя заранее предупреждать, если собираешься к врачу! Почему ты мне ничего не сказала? — голос Евдокии разрезал утреннюю тишину квартиры, словно тревожный сигнал.
Александра замерла в прихожей, держа в руках сумочку. Она только что вернулась из женской консультации, где наблюдалась по беременности. Третий месяц — ещё совсем рано, внешне ничего не заметно, но внутри уже начиналась новая жизнь. Она рассчитывала сначала немного отдохнуть, выпить чаю и лишь потом подумать, как рассказать об этом визите мужу. Но свекровь снова появилась неожиданно.
Евдокия стояла посреди коридора в своём неизменном сером костюме, придававшем ей вид строгой школьной завучки из старых фильмов. В руке она сжимала ключи от квартиры — личные ключи, позволявшие ей приходить в любое время суток. Её глаза — мелкие и колючие — смотрели на Александру с таким осуждением, будто та совершила нечто недопустимое.
— Доброе утро, Евдокия, — стараясь сохранять спокойствие в голосе, произнесла Александра. Сердце её уже билось быстрее обычного. — Я была на плановом приёме. Ничего особенного.
— Ничего особенного? — свекровь шагнула ближе; от неё исходил резкий аромат дорогих духов с неприятной кислинкой. — Ты вынашиваешь моего внука и называешь это «ничего особенного»? Что сказал врач? Какие анализы назначили? Почему я узнаю о твоих визитах к врачу от соседки возле поликлиники?
Александру охватила волна раздражения. Она медленно сняла обувь, повесила сумку на крючок и только тогда повернулась к свекрови.
— Всё хорошо. Врач сказал, что показатели в норме. Я чувствую себя нормально.
— Дай посмотреть результаты анализов.
Это прозвучало не как просьба — скорее как требование. Евдокия протянула руку вперёд с видом человека, уверенного в своём праве знать всё до мелочей.
— Они находятся в моей медицинской карте. В женской консультации.
— Не лги мне! — голос свекрови стал громче и резче. — Копии всегда выдают пациенту! Ты что-то скрываешь! С ребёнком что-то не так?
В этот момент дверь открылась и внутрь вошёл Маркиян. Высокий и крепкий мужчина сразу изменился при виде матери: плечи его поникли, а во взгляде появилась знакомая Александре усталость.
— Мама? Зачем ты пришла?
— Хотела узнать самочувствие твоей жены! Раз уж она считает ненужным держать меня в курсе своего состояния! — Евдокия повернулась к сыну; её голос стал жалобным и надтреснутым: — Маркиянчик, она была у врача и даже словом мне не обмолвилась! Более того — отказывается показывать анализы!
Маркиян перевёл взгляд с матери на супругу. Александра уловила ту внутреннюю борьбу: он метался между желанием поддержать жену и страхом задеть мать. И как обычно побеждал страх.
— Сашенька… ну покажи маме бумаги… ей же важно знать… она переживает…
Эти слова ранили Александру сильнее любых обвинений со стороны свекрови. То предательство мужа – его неспособность стать на её сторону – отзывалось почти физической болью.
— Маркиян… это мои личные медицинские документы. Я никому их показывать не обязана.
— Не обязана?! — Евдокия всплеснула руками так резко, будто услышала богохульство. — Ты носишь ребёнка нашей семьи и говоришь такое?! Да ты хоть понимаешь: если бы не я – вы бы до сих пор по чужим углам скитались!
Вот он – её главный аргумент во всех спорах: квартира. Та самая квартира была куплена Евдокией пять лет назад после свадьбы сына; оформлена на него же – но ключи остались у неё самой… С тех пор жильё стало больше напоминать клетку из золота.
— Мам… давай без этого… — попытался вставить слово Маркиян без особой уверенности в голосе.
— Почему без этого?! Пусть знает своё место! Все мои накопления ушли на эту квартиру ради того, чтобы мой сын жил достойно! А она тут хозяйничает!
Александра почувствовала внутри себя щелчок – словно что-то сломалось окончательно и бесповоротно. Три года терпения: упрёков, нравоучений и постоянных претензий… Три года попыток наладить отношения… Но теперь всё было иначе: внутри неё рос ребёнок – маленькая жизнь… И сейчас ей нужна была поддержка… а вместо этого снова унижение…
Знаете что, Евдокия… — она заговорила