Просто вещь. Мои воспоминания. Моя семья. Моя жизнь. Просто предмет, который можно заложить в ломбард, чтобы оплатить их «живые эмоции».
И в этот момент что-то внутри меня окончательно застыло. Не сломалось, не треснуло — именно застыло, превратившись в ледяной, острый кристалл.
Пустота, что мучила меня, внезапно наполнилась холодной, звенящей решимостью.
— Хорошо, — произнесла я ровным голосом. — Сколько вам нужно?
— Правда? Мам, я знал, что ты лучшая! — обрадовался сын. — Пятьдесят тысяч хватит. Ты только чек сфотографируй, чтобы мы знали, сколько возвращать.
— Конечно, Алексейка. Не беспокойтесь. Отдыхайте.
Я положила трубку, подошла к двери комнаты и слегка приоткрыла её. Ваня спал, раскинув руки, и во сне смешно чмокал губами. Мой маленький, никому, кроме меня, не нужный мальчик.
И ледяной кристалл в груди дал первую трещину. Я не могла бросить его. Не могла передать чужим людям. Но и жить, как прежде, тоже уже не могла.
Я взяла телефон и отправила короткое сообщение сыну: «Серьги я не продам.
Ваш отпуск заканчивается через четыре дня, как указано в билетах. Если в воскресенье вас не будет, в понедельник я иду в опеку. И это не обсуждается».
Ответ пришёл почти сразу: «Ты нам угрожаешь?!». Я промолчала. Открыла сайт авиакомпании и приобрела билет. Анталья. Вылет в следующий вторник. Без обратной даты.
В воскресенье вечером они приехали. Не вошли — ворвались в квартиру. Загорелые, сердитые и глубоко обиженные.
— Ну, довольна?! — с порога начала Ольга. — Ты испортила нам лучший отдых в жизни! Манипуляторша!
Алексей молча прошёл в комнату, где Ваня собирал конструктор. Сын бросился к нему на шею.
Я вышла из кухни, держа в руках свой загранпаспорт с вложенным билетом. Я была совершенно спокойна.
— Я рада, что вы вернулись к своему сыну, — произнесла я тихо. — А теперь послушайте меня. Оба.
Они замолчали, удивлённые моим тоном.
— Пять лет, Алексей. Пять лет я была вашей тенью.
Я забирала Ваню из садика, когда Оля не успевала с маникюра. Я сидела с ним ночами, когда у него резались зубы, чтобы вы могли выспаться перед работой.
Я отменяла десятки встреч, поездок, планов, потому что «мама, надо помочь».
Я провела с вашим сыном больше времени, чем вы оба. Я была вашей бесплатной функцией.
Я перевела взгляд на невестку.
— Ты ни разу не поинтересовалась, как моё здоровье, Оля. Но всегда помнила про свою орхидею. Вы решили, что так будет всегда. Что я никуда не уйду.
Я положила паспорт с билетом на стол.
— Вы ошиблись. Я очень люблю Ваню. Именно поэтому дождалась вас и не превратила вашу жизнь в официальный ад. Но моя роль в ней завершена. Я тоже хочу увидеть море.
Алексей с недоверием взял билет. Его глаза расширились.
— Анталья?.. Мам, ты… на сколько?
— Я ещё не решила, — пожала плечами я и взяла заранее собранную небольшую сумку. — Я хочу пожить для себя. А вы… теперь родители. На сто процентов. Без помощи, скидок и одолжений. Учитесь.
Я подошла к Ване, поцеловала его в макушку.
— Бабушка скоро вернётся, — солгала я ему и улыбнулась.
И я вышла за дверь, оставив их втроём в своей маленькой квартире. Оставив их с двенадцатью килограммами кошачьего корма, капризной орхидеей и полной ответственностью за собственную жизнь.