Неделя спустя они собрались за столом в квартире Оксаны. Это был её привычный воскресный ужин. Всё выглядело, как всегда: скатерть, накрахмаленная до хруста, фамильный хрусталь с лёгким запахом нафталина и церемониальности, и несколько безупречно приготовленных блюд — всё это подчёркивало её стремление к образу идеальной хозяйки. По правую руку от Оксаны сидел её новый супруг Кирилл — смуглый молодой человек с отсутствующим взглядом и скучающим выражением лица. Он был младше жены на пятнадцать лет, и этот факт одновременно льстил ей и вызывал постоянное, едва заметное беспокойство.
Дмитрий с воодушевлением рассказывал матери о своих успехах в офисе, время от времени бросая в сторону Виктории примиряющие взгляды. Он решил для себя, что конфликт исчерпан: жена «переждала бурю», и теперь всё вернётся в прежнее русло. Виктория поддерживала эту иллюзию. Она была учтива, улыбалась, нахваливала салат и задавала Кириллу дежурные вопросы о его тренировках, на которые тот отвечал коротко, не отрываясь от экрана телефона. В воздухе витало напряжение — как будто все сидели над тонкой коркой льда над чёрной водой: одно неверное движение — и всё провалится.
Оксана наблюдала за невесткой с видом энтомолога перед редким экземпляром насекомого. Она заметила, что Виктория почти не притронулась к жирному горячему блюду — это вызвало у неё внутреннее удовлетворение. Значит, её метод дал результат.
— Виктория, ты сегодня ешь совсем понемногу… словно птичка клюёшь! — не удержалась она от комментария, наполняя бокал вином. — Неужели мой подарок уже начал действовать? Смотрю — взялась за себя! Это похвально… Мужчинам ведь нравятся ухоженные женщины… В любом возрасте.
Она бросила беглый взгляд на своего молодого мужа; тот лишь лениво фыркнул в ответ, продолжая смотреть в экран. Дмитрий одобрительно кивнул — как будто мать произнесла аксиому.
Вот он — момент настал. Не внезапно, а логично завершив череду событий: словно финальный бой часов перед полночью. Виктория аккуратно положила приборы на тарелку и промокнула губы салфеткой неторопливым жестом с оттенком театральности. Затем она посмотрела прямо на свекровь; в её взгляде не было ни гнева, ни обиды — только холодная ясность.
— Да… Оксана… ваш подарок действительно оказал влияние… Он заставил меня многое переосмыслить: заботу о себе… приоритеты… то, что по-настоящему важно для женщины…
Она потянулась к сумочке и достала ту самую бархатную коробочку. Дмитрий напрягся: он почувствовал неладное ещё до того момента как понял почему именно. Оксана смотрела с торжествующей улыбкой — она ожидала благодарности.
Виктория положила коробочку на скатерть и мягко пододвинула её к свекрови:
— Благодарю вас за заботу! Я уже оформила переоформление абонемента на ваше имя — курс омолаживающих процедур теперь ваш! Вам нужнее… Вы же так радеете за красоту!
На мгновение повисла абсолютная тишина. Даже Кирилл отвлёкся от телефона и поднял глаза.
Улыбка исчезла с лица Оксаны так же быстро, как если бы кто-то стёр её резинкой со школьной доски. Дмитрий смотрел на жену так же растерянно, будто та заговорила незнакомым языком.
Выдержав паузу с той же спокойной улыбкой на лице и бросив короткий взгляд в сторону опешившего Кирилла, Виктория добавила:
— Нужно ведь соответствовать молодому мужу…
Это было попадание точно в цель: не просто колкость — удар по самой болезненной точке свекрови.
Лицо Оксаны исказилось почти мгновенно: из уверенного и ухоженного оно превратилось в гротескную маску ярости. Из горла вырвался странный звук – скорее хриплый клёкот хищника перед атакой.
— Ах ты… дрянь! — прошипела она; каждое слово было пропитано такой злобой, что воздух вокруг стал вязким от напряжения.
Она резко подалась вперёд через столешницу; салатник перевернулся набок вместе с остатками еды. Её руки с идеальным маникюром превратились в когтистые лапы – они метнулись к лицу Виктории.
Но замысел сорвался: Дмитрий действовал инстинктивно – но инстинкт его был направлен вовсе не на защиту жены.
Он резко схватил Викторию за плечи и грубо отдёрнул назад – подальше от разъярённой матери; пальцы его впились ей в кожу до боли.
Он защищал не жену… а мать – от неё самой.