— Ну так ведите, кто вам мешает? — пожала плечами невестка.
— Нужно пополнить, — засмеялась Нина Петровна, указывая на семейную «копилку».
— Вы хотите… чтобы мы вам деньги отдавали?
— Не «отдавали», а пополняли общий семейный бюджет. Здесь и свет, и еда, и газ, и другое. Всё на мне. И, разумеется, я помогу вам копить сбережения — не потратите зря, обещаю. Мои девочки уже давно так поступают. Правда, Ирочка?
Ирина, проходя мимо, улыбнулась и кивнула, затем продолжила путь. Оксана в это время гладила бельё, делая вид, что не замечает разговор.
Тамара взглянула на свекровь, а затем на мужа. Алексей молчал, не вмешивался. Было очевидно, что для него это — привычный порядок вещей. Тамара ощутила, как внутри неё нарастает напряжение. Её никто не спрашивал, просто ставили перед фактом: наш дом, наши правила.
— Я благодарна за вашу заботу, Нина Петровна, но предпочитаю распоряжаться своими деньгами сама. Я взрослый человек с собственными планами. Что касается коммунальных платежей, Алексей будет переводить вам нашу часть, конечно. На продукты и другие нужды он тоже выделит средства, но это не значит, что моя зарплата и его пойдут полностью в эту «копилку», — ответила Тамара. — К тому же через месяц мы съедем, и рассчитывать на ваше участие в планировании бюджета было бы неразумно. К хорошему быстро привыкаешь, а жить нам предстоит без вашей помощи.
На мгновение лицо свекрови исказилось. Улыбка исчезла, но спустя секунду она вновь стала прежней:
— Конечно, Тамарочка. Я лишь предложила, как лучше сделать. Вы у меня все разные, с собственными взглядами. Главное — любовь и уважение. И мир в семье.
Тамара тогда обрадовалась, что смогла донести свою позицию до свекрови. Но уже вечером невестка услышала шёпот в коридоре, отдельные фразы:
— Молодая ещё, гордая…
— Посмотрим, как запоёт через полгода.
— Они собираются съехать.
— Да куда она денется? Я поговорю с Алексеем, пусть отдаёт мне её деньги.
— Выделывается просто. Вот и всё.
Прошла неделя, потом вторая. Ремонт в съёмной квартире так и не стартовал. Тамара оставалась в доме свекрови, стараясь держать дистанцию. Финансовые вопросы пока не поднимали. Но атмосфера в доме становилась всё напряжённее. Особенно когда Ирина и Оксана приносили свои заработанные деньги «маме».
Нина Петровна продолжала улыбаться, но её «забота» всё больше напоминала скрытое давление: то она намекала, что у всех «всё на доверии», то жаловалась, как трудно всё удерживать на себе, «ведь никто не разбирается в планировании, все счета лежат на мне».
— Нина Петровна, давайте я вам помогу, если вам тяжело, — сказала Тамара, решив положить конец этим разговорам и косвенным упрёкам.
— Пожалуйста, я не против. Семейный банк всегда открыт, — ответила свекровь. Другой помощи, кроме финансовой, она не принимала.
Однажды вечером Тамара услышала, как Оксана тихо обсуждает на кухне с мужем новую куртку для сына:
— Мне бы хоть на распродаже купить, он так быстро вырос.
— Ну, поговори с мамой, может, выделит деньги на куртку из общего бюджета.
— Я же просила, чтобы хоть пару тысяч себе оставить. Она сказала: и так много трачу!
— Оксан, ты же понимаешь… Мы ей должны быть благодарны. Где бы мы были без неё? Не сердись, малыш. Мама всё делает правильно.
Тамара сделала вид, что не слышит этот разговор. Но в голове отложилось: Оксана работает, а купить ребёнку одежду без разрешения свекрови не может. Тамаре стало жалко Оксану. В семье она была словно рабыня: подай, принеси, приготовь, убери, выслушай, да ещё и заработанные деньги отдавай. А ребёнок пусть ходит в старой куртке.
Ирина, напротив, чувствовала себя вполне уютно. Работала в салоне, приносила в семейный бюджет немного, но главное — умела быть нужной. Нина Петровна ходила делать маникюр именно в тот салон за счёт невестки, в ответ баловала её подарками, вниманием и особым отношением.