— Я помню, — произнесла она едва слышно. — Потом заходила к тебе, хотела поговорить…
— И что ты тогда сказала? Что-то вроде: «Роман по-своему тобой гордится, просто не умеет показывать чувства». Так ведь?
Официантка принесла привычный раф. Лариса не признавала другие виды кофе — одни казались ей слишком крепкими, другие — чересчур простыми. А в рафе, по её мнению, находился идеальный баланс.
— А как у тебя с Назаром? — неожиданно сменила тему Лариса. — Ты говорила, что у вас полное взаимопонимание.
— Говорила. Это было три месяца назад, когда мы только поженились. Тогда действительно всё было хорошо. А потом всё стало меняться. Сначала пошли невинные подколки. «Ой, Александра, а что у нас сегодня на ужин? Надеюсь, не очередной кулинарный эксперимент?» Затем начались мягкие упрёки. «Малышка, не обижайся, но мама готовит такие котлеты немного по-другому. Хочешь, покажу?»
Потом Назар стал всё чаще задерживаться на работе. Оказалось, что в их офисе отличная столовая. А потом ты смотришь, как люди перед тобой синхронно пережёвывают твою еду с таким выражением лица, будто совершают подвиг ради всего человечества.
Я вдруг вспомнила тот ужин — наш первый семейный вечер в доме Назара. Поднялась ни свет ни заря, в пять утра, чтобы успеть съездить в Одессу за свежей телятиной. Четыре часа провела на кухне с этим проклятым бефстрогановым — рецепт нашла в блоге какой-то известной кулинарки. Даже специальную сметану раздобыла.
А потом мы сели за стол всей семьёй: Елизавета, Мстислав — он за весь вечер не проронил ни слова, только одобрительно хмыкал на каждое замечание жены, и Марьяна, сестра Назара.
Золовка — это отдельная история. Ей тридцать пять лет, она не замужем, работает завучем и по-прежнему живёт с родителями. Имя у неё ещё то… досталось от прабабушки.
У Марьяны есть удивительная способность: одним лишь взглядом она может дать понять, что ты здесь лишняя.