— Ты ещё пожалеешь об этом, Максим. Когда она тебя оставит — а это обязательно случится, вот увидишь — не вздумай потом приходить ко мне с жалобами!
Дверь с грохотом захлопнулась.
Максим и Елена остались стоять на кухне, ошеломлённые произошедшим. Несколько минут они молчали, переваривая ситуацию.
— Спасибо тебе, — едва слышно произнесла Елена.
Максим обнял её, прижав к себе.
— Прости, что так долго не решался. Просто… она ведь моя мама…
— Я понимаю, — прошептала Елена, прижавшись к его плечу. — Но я уже начинала думать, что ты никогда не поддержишь меня.
— Я всегда был рядом с тобой. Просто… боялся её обидеть. Она ведь одна меня растила, многим пожертвовала…
— Но это не даёт ей права вмешиваться в твою жизнь, — мягко заметила Елена. — У тебя есть право на свою семью и свои решения.
Максим кивнул с тяжёлым вздохом.
— Может быть, так даже лучше. Нельзя вечно жить под её диктовку.
Следующие дни прошли в непривычной тишине. Зоряна не звонила ни разу — что было совсем на неё не похоже. Обычно она звонила по нескольку раз за день и контролировала каждый шаг сына.
— Может быть, стоит ей позвонить? — предложил Максим на третий день молчания. — А вдруг с ней что-то случилось?
Елена отрицательно покачала головой:
— Это всего лишь попытка давления. Она ждёт твоего раскаяния и звонка.
— А если она действительно заболела?..
— Если бы это было так, она бы уже десять раз позвонила и всё рассказала сама, — рассудительно ответила Елена. — Твоя мама не из тех людей, кто страдает молча.
И действительно: на пятый день Зоряна дала о себе знать — но не напрямую: вместо неё позвонила Валентина, её родная сестра.
— Максимчик, что у вас там произошло? — встревоженно спросила она по телефону. — Зоряна места себе не находит! Всё плачет!
— Тётя Валентина… мама сама всё устроила так… — устало ответил он. — Она поставила меня перед выбором: либо она, либо жена… Что я должен был делать?
— Ну… может быть стоило как-то мягче… Она же одна тебя вырастила!
— И я ей за это благодарен от всего сердца. Но это же не значит, что теперь я обязан всю жизнь подчиняться её воле…
Валентина тяжело вздохнула:
— Максимчик… Она ведь из лучших побуждений… Просто боится потерять тебя… Ты у неё один-единственный…
— Я никуда от неё не денусь. Но ей придётся принять тот факт: у меня есть жена и она заслуживает уважения.
— Постараюсь поговорить с ней ещё раз… — пообещала Валентина после паузы. — Но ты тоже подумай: может быть стоит сделать первый шаг? Всё-таки мать…
После разговора Максим долго сидел в задумчивости.
— Может и правда стоит первым пойти навстречу? Как думаешь? — спросил он у Елены вечером того же дня.
Она посмотрела на него внимательно:
— А что изменится? Ты извинишься перед ней… Она сделает вид будто простила… И всё вернётся обратно: снова начнёт нас контролировать и унижать меня при каждом удобном случае…
Максим опустил глаза:
— Но ведь она моя мама…
Елена мягко коснулась его руки:
— Я вовсе не прошу тебя отказываться от неё навсегда… Я просто хочу одного: чтобы она относилась ко мне с уважением… Это разве слишком много?
Он покачал головой:
— Нет… ты абсолютно права… Если мы сейчас уступим – ничего уже никогда не изменится…
Прошла неделя. До отпуска оставалось всего три дня – они с Еленой собирали вещи и были в хорошем настроении: впервые за долгое время чувствовали себя свободными от постоянного давления со стороны матери Максима.
И вдруг раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Зоряна – но уже совсем другая: без прежней надменности и уверенности; выглядела усталой и постаревшей за эти дни молчания.
– Можно войти? – тихо спросила она без обычной резкости в голосе.
Максим растерянно отошёл в сторону, пропуская мать внутрь квартиры. Из спальни вышла Елена – остановилась как вкопанная при виде свекрови у входа.
– Я хотела поговорить… – впервые голос Зоряны прозвучал без колкости или упрёка – спокойно и даже немного смущённо. – С вами обоими…
Они прошли в гостиную; Зоряна опустилась в кресло напротив них и сцепила пальцы на коленях:
– Эти дни дали мне многое понять… Сестра со мной говорила… Да и сама я многое переосмыслила… Похоже… я была неправа…
Лена и Максим переглянулись между собой.