Первый день стал настоящим испытанием. К вечеру ноги ныли, а спина уставала от постоянных наклонов, когда она доставала товар. Однако, когда Ирина вручила ей заработанные деньги, Ольга ощутила давно забытое чувство — гордость. Эти средства принадлежали только ей самой. Полученные собственным трудом.
— Не переживай, привыкнешь, — подбодрила её коллега Татьяна, женщина примерно того же возраста. — Я уже третий год здесь работаю. После развода осталась одна с внуком, пришлось выкручиваться.
— А вы не жалеете? О разводе, то есть, — осторожно поинтересовалась Ольга.
— Сначала жалела. Было страшно — как одной жить? Но потом поняла: лучше самой, чем с тем, кто не ценит. Теперь сама решаю, на что тратить деньги, с кем проводить время. Это свобода, дорогая. Непривычная, но настоящая свобода.
Возвращаясь домой, Ольга зашла в банк и оформила личный счёт. Положила первую заработанную тысячу — старт будущего капитала. Сердце билось так, будто она совершала проступок. Но ведь копить на собственное жильё — это не преступление?
Дома Алексей поинтересовался, где она провела полдня.
— Работала, — ответила коротко.
— Где именно? В школе сейчас каникулы.
— На рынке. Продавцом устроилась.
Алексей удивлённо поднял глаза:
— Почему вдруг? Денег не хватает?
— Хочу оформить дачу на себя. Кредит взять.
— На эту развалину? — усмехнулся он. — Там крыша течёт, фундамент сгнил. Проще новую купить.
— Зато своя будет. Моя.
В голосе Ольги прозвучала такая решимость, что Алексей замолчал. Он долго смотрел на жену, словно видел её впервые. И правда, что-то в ней изменилось: осанка стала прямее, взгляд — твёрже.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Твоё дело. Только не жалуйся потом, что трудно.
— Не буду, — подумала Ольга. — Я уже давно не жалуюсь.
Решающий разговор
Квартира Людмилы Петровны источала запах лекарств и старости. Ольга устроилась на продавленном диване, сжимая чашку с остывшим чаем. Алексей расположился в кресле рядом с матерью, показывая единство позиций.
— Ну и что ты хотела сказать? — Людмила Петровна смотрела на невестку холодно, словно на незваную гостью.
Ольга глубоко вдохнула. Она готовилась к этому разговору несколько дней, репетировала слова, но теперь все заготовленные фразы исчезли из памяти.
— Людмила Петровна, я просто хочу понять… Квартира, которую Алексей переписал на вас, ведь была общей. Мы её вместе приобретали, я половину денег вносила…
— Было, да прошло, — отрезала старуха. — Теперь она моя. И что захочу, то и сделаю.
— Мама права, — поддержал Алексей. — Я сам решил перевести квартиру на её имя. Для безопасности.
Ольга посмотрела на мужа. Он по-прежнему не мог признаться в правде, даже когда все карты раскрыты.
— Алексей, зачем ты врёшь? — тихо спросила она. — Ты же с самого начала знал, что Людмила Петровна хочет подарить квартиру Насте. И это не ради безопасности, а для внучки.
Наступила тишина. Людмила Петровна сжала губы, Алексей покраснел.
— И что с того? — наконец выпалил он. — Настя — моя дочь, ей нужно помочь. Она учится в институте, общежитие плохое…
— А я кто? — спросила Ольга, и в её голосе звучала такая боль, что даже Людмила Петровна вздрогнула. — Двадцать лет рядом с тобой живу, дом веду, про твою дочь не забывала — подарки передавала, поздравления посылала. А теперь я — никто?
— Не надо тут разводить драму, — Алексей встал и прошёлся по комнате. — Квартира одна, а претендентов много. Мама решила — значит, решила.
— И ты согласен с таким решением?
— А что тут согласен-несогласен? Мать у меня одна, дочь одна. О них думать надо.
Ольга медленно поставила чашку на стол. В груди что-то оборвалось — последняя тонкая ниточка, соединявшая её с этим человеком.