Утро не принесло облегчения. Оно лишь окутало вчерашнюю ссору вязкой, ледяной тишиной. Тарас собирался на работу молча, тщательно и педантично завязывая галстук — словно этот привычный ритуал мог вернуть утраченное равновесие. Он даже не взглянул на Анастасию, уходя. Бросил в пустоту коридора сухое «пока» — не прощание, а скорее уведомление: он уходит, оставляя её один на один с тем, что сам же и спровоцировал. В глубине души он надеялся, что она дрогнет, что его молчание и холодность заставят её пожалеть о сказанном. Он не понимал: для неё эта тишина была не наказанием, а разрешением. Разрешением действовать.
Когда за ним захлопнулась дверь, Анастасия ещё некоторое время стояла неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся звукам лифта. Затем спокойно направилась на кухню, сварила себе крепкий чёрный кофе без сахара и устроилась у окна. Она не строила план мести — он уже родился вчера вместе с её ультиматумом. Это было не импульсивное решение под влиянием эмоций — это была выверенная профессиональная стратегия. Он и его мать атаковали её там, где она чувствовала себя сильнее всего — в пространстве публичности и имиджа. Что ж, она готова принять вызов и использовать своё главное оружие — мастерство образа.
Её целью стал его кабинет — неприкосновенное пространство порядка и контроля. Место успеха: отделка из тёмного дерева, аромат дорогого парфюма и кожа кресла создавали атмосферу власти и статуса. Она вошла туда как на чужую территорию: сосредоточенно осматривая каждый уголок в поисках нужных деталей. Вот он — любимый костюм Тараса из тончайшей итальянской шерсти с безупречным кроем; символ его положения в корпоративной среде. Она осторожно сняла пиджак с вешалки.
Затем подошла к столу: диплом в массивной раме занимал почётное место как доказательство его компетентности и принадлежности к элите управленцев. И наконец — корпоративный пропуск возле монитора: глянцевая карточка с фотографией уверенного мужчины, привыкшего держать всё под контролем.
Через тридцать минут кабинет было невозможно узнать: он превратился в импровизированную фотостудию. Анастасия расставила свет — два софтбокса залили помещение ровным холодным светом без намёка на уют или тепло. Камера на высоком штативе была направлена прямо на кресло хозяина кабинета. Она действовала спокойно и точно, будто хирург перед сложной операцией: ни злости, ни растерянности — только ледяная сосредоточенность.
Она сняла одежду до белья и набросила пиджак Тараса себе на плечи — ткань хранила запах его парфюма вперемешку с табаком и уверенностью в себе. На ноги она обула самые высокие шпильки; их стук по паркету звучал вызывающе громко в тишине комнаты. Сев в кресло так глубоко, будто растворилась в мягкой коже обивки, она поставила диплом под углом на край стола рядом с пропуском Тараса — как реквизит сцены власти.
Закинув ноги прямо на полированную поверхность стола, она активировала таймер камеры и начала съёмку: щелчок затвора за щелчком фиксировал каждую позу, каждый поворот головы или изгиб тела. Её взгляд был прямым и вызывающим; пиджак распахнут настолько смело, чтобы провоцировать воображение без перехода границ приличия. Это было её пространство теперь — эстетика дерзости.
Когда работа была завершена, она оделась так же спокойно как разделась ранее; убрала оборудование обратно в сумки и восстановила порядок до мельчайших деталей так тщательно, будто ничего здесь никогда не происходило… кроме одного исключения: карту памяти из фотоаппарата она забрала с собой.
Перенеся снимки на компьютер дома, Анастасия долго выбирала нужный кадр: ей был важен не уровень откровенности тела — ей нужен был кадр силы духа; тот самый момент взгляда наполненного холодной насмешкой над всем этим миром приличий.
Выбрав лучший снимок среди множества других вариантов, она перевела изображение в чёрно-белый формат для усиления драматичности кадра; контраст подчёркивал каждую деталь композиции до предельного напряжения формы.
Затем она загрузила фотографию в свой профессиональный аккаунт соцсети — тот самый профиль за которым следили десятки тысяч подписчиков: фотографы моды Украины, редакторы глянцевых журналов Киева или Харькова; рекламные агентства Львова… да просто ценители визуального искусства.
Под снимком появился короткий текст:
«Новый проект: „Корпоративная мораль“. Размышляю о границах приличия и чувства стыда внутри делового мира.
Вдохновлено моей семьёй».
Она нажала «Опубликовать». Щелчок мыши прозвучал громче любого скандала или обвинения.
Это был ответ.
Не месть.
Она взяла всё то святое для него пространство репутации,
его статус,
его «приличный» фасад —
и выставила это напоказ.
На своей территории.
По своим правилам.
Мир Тараса держался на порядке.
Он выстраивал свою жизнь как архитектор —
каждая деталь от выглаженных манжет до квартальных отчётов имела своё строго отведённое место…