Когда последний гость покинул дом и вокруг воцарилась глубокая тишина, Алексей подошёл к ней и обнял. — Прости её, Ольга. Она порой бывает резкой, но не из злого умысла. Её желание — чтобы ты стала своей. — Своей? — Ольга отстранилась, и в голосе её прозвучали рыдающие нотки. — Алексей, она разрушала меня на глазах у всех твоих друзей! Она навязала мне это безобразное платье, высмеивала моих родителей, называла меня ошибкой в твоей жизни! Ты считаешь, что это называется «помочь стать своей»? — Ты слишком остро воспринимаешь… Она просто… из старой школы. Заботится обо мне и о репутации семьи. Попытайся её понять. — Понять? А меня ты понять не желаешь? — по щекам Ольги покатились слёзы обиды и бессилия. — Я задыхаюсь в этом доме, Алексей! Я не вещь, которую можно подогнать под ваши «стандарты»! Я твой выбор. Почему же ты не можешь за меня постоять?
Он молчал, отводя взгляд в сторону. В его глазах читались растерянность и усталость. Он оказался между двух огней, и этот огонь начал жечь и его самого. — Оль, давай не будем ссориться. Всё наладится, поверь. Просто нужно время. Он ушёл в свой кабинет, оставив её одну посреди просторной гостиной. И Ольга осознала, что Алексей не станет её защитой. Он не злой — он просто другой. Выросший в этой системе, он не видел в ней того ужаса, что видела она. И в этой борьбе ей придётся сражаться в одиночку.
***
Прошло несколько недель, наполненных тихим, ядовитым противостоянием. Нина Петровна прекратила устраивать публичные приказы. Она сменила тактику на скрытую войну, нанося мелкие, но болезненные удары ежедневно. То она «случайно» выбрасывала недочитанную книгу Ольги, приняв её за макулатуру. То громко, на глазах у прислуги, жаловалась, что Алексей стал хуже питаться, намекая на неспособность невестки вести хозяйство, хотя кухня была под управлением нанятого повара.
Алексей, поглощённый работой, не замечал этих мелких колкостей. А когда Ольга пыталась ему рассказать, он лишь отмахивался: — Оль, это пустяки. Не накручивай себя. Мама просто такая.
Апогеем этой тихой травли стала история с кольцом. Однажды утром Нина Петровна ворвалась в столовую, где Ольга завтракала в одиночестве. Её лицо, обычно непроницаемое, выражало панику и гнев. — Оно исчезло! — воскликнула она, драматично прижимая руку к груди. — Что пропало, Нина Петровна? — испуганно спросила Ольга. — Кольцо! Бабушкино кольцо с сапфиром! Фамильная реликвия. Я сняла его перед сном и положила на туалетный столик в своей спальне. А сегодня его нет!
Ольга побледнела. Она поняла, к чему всё идёт. — Может, оно куда-то закатилось? Давайте вместе поищем. — Уже всё обыскала! — резко отрезала свекровь, пристально глядя на Ольгу тяжёлым взглядом. — В доме, кроме семьи, только прислуга. Наталья и Елена работают у нас десять лет, я доверяю им как себе. Больше… посторонних… в доме не было.
Слово «посторонних» прозвучало с таким нажимом, что у Ольги перехватило дыхание. Обвинение было косвенным, но вполне ясным. — Вы думаете, это я? — прямо спросила она, голос дрожал. — Я ничего не думаю, Ольга, — холодно ответила Нина Петровна. — Просто констатирую факты. Кольцо исчезло после твоего появления в доме. Очень неприятное совпадение.
Весь день Ольга ходила словно во тьме. Тяжесть обвинения давила на неё. Вечером, когда вернулись Алексей и его отец, Нина Петровна разыграла второй акт спектакля. — Дорогие мои, у нас случилось крайне неприятное событие, — начала она за ужином скорбным голосом. — Пропало моё фамильное кольцо. Виктор Сергеевич нахмурился: — Как пропало? Вызывай полицию. — Нет-нет, что ты! — замахала руками свекровь. — Нельзя выносить сор из избы. Это бросит тень на всю семью. Надеюсь, тот, кто взял… по ошибке… вернёт вещь на место.
Она снова посмотрела на Ольгу. Алексей переводил растерянный взгляд с матери на жену. — Мам, ты же не считаешь, что Ольга… — Я ни на кого не думаю, сынок. Но ситуация странная, — вздохнула она. — Девушка из простой семьи попадает в дом с множеством соблазнов… Я не обвиняю её, возможно, это было минутное помутнение. Если вернёт кольцо, я всё забуду.
Это было ужасно. Её прямо называли воровкой, предлагая «каяться». — Я не брала ваше кольцо! — вскрикнула Ольга, вскочив из-за стола. Слёзы застилали глаза. — Как вы можете так говорить! — Тише, Ольга. Истериками делу не поможешь, — холодно заметила свекровь.
Ольга взглянула на мужа в поисках поддержки. Но Алексей молчал. Он смотрел в тарелку, и на его лице читалась мучительная борьба. Он не верил, что Ольга могла это сделать, но уверенность матери, её решительный тон, её логика о «соблазнах» посеяли в душе Алексея ядовитое семя сомнения. И это молчание, неспособность немедленно и яростно защитить жену, оказались для Ольги страшнее любого упрёка.
— Я… я пойду в свою комнату, — прошептала она и выбежала из столовой. Она рухнула на свою безупречную, холодную кровать и разрыдалась. Она плакала не от обиды на свекровь — от неё она уже ничего хорошего не ждала. Она рыдала от предательства. Тихого, трусливого предательства человека, которого любила больше жизни.
Поздно ночью Алексей вошёл в комнату. Он сел на край кровати, не решаясь обнять её. — Оль… я знаю, что ты не брала. — Правда? — горько усмехнулась она сквозь слёзы. — Почему же ты молчал там, за столом? Почему позволил ей обвинять меня в краже? — Я не знал, что сказать… Мама была так уверена… Всё так сложно, Оль. Это моя мать. — А я твоя жена! — она села на кровать, её глаза горели гневом. — Ты должен был заявить: «Запрещаю оскорблять мою жену!». Но ты промолчал. Ты сомневался. Признайся, Алексей, хотя бы на секунду подумал, что я могла это сделать?
Он отвёл взгляд. Это был ответ. — Нет… то есть… я просто растерялся. Оль, давай забудем. Кольцо найдётся. — Его не найдут, Алексей. Потому что оно не терялось. Твоя мать спрятала его, чтобы выставить меня воровкой и разрушить наше доверие. И, похоже, у неё это получилось.
В ту ночь она впервые легла, повернувшись к стене, ощущая между собой и мужем ледяную пропасть. Пропасть, которую вырыла его мать и которую он позволил ей прорубить.
***
После истории с кольцом атмосфера в доме стала невыносимой. Нина Петровна вела себя так, словно оказала Ольге великую милость, не обратившись в полицию. Она смотрела на невестку с брезгливым снисхождением, словно на условно-досрочно освобождённую. Алексей делал вид, что инцидент исчерпан, но напряжение между ним и Ольгой никуда не исчезло. Он стал ещё больше задерживаться на работе, избегая тяжёлых разговоров и гнетущей тишины в их огромном доме.
Ольга чувствовала, что сходит с ума от бездействия, унижений и одиночества. Целыми днями она бродила по роскошным, но пустым комнатам, как призрак. Этот дом высасывал из неё жизнь. Ей нужно было что-то своё. Место, где она не будет «невесткой Ивановой», «девочкой из провинции», «подозреваемой». Место, где она снова станет просто Ольгой.
Однажды, бродя без цели по центру Киева, она наткнулась на небольшую, уютную галерею современного искусства. Зашла внутрь, чтобы согреться и отвлечься. В зале было мало людей, звучала тихая музыка, на стенах висели яркие, необычные полотна. Ольга, всегда любившая живопись, с интересом стала их рассматривать.
К ней подошла хозяйка галереи, энергичная женщина лет сорока по имени Тамара. — Нравится? — спросила она дружелюбно. — Очень, — искренне ответила Ольга. — Особенно эта работа. Здесь удивительное сочетание цветов, очень смело и вместе с тем гармонично. Они разговорились. Ольга, соскучившаяся по простому человеческому общению, с увлечением рассказывала о своих любимых художниках, о том, как в библиотечной работе ей доводилось держать в руках старинные книги с гравюрами. Тамара слушала с неподдельным интересом. — У вас потрясающий вкус и глубокие знания, — сказала она. — Вы искусствовед? — Нет, что вы… просто библиотекарь, — смутилась Ольга. — Знаете, а мне как раз нужен помощник. Арт-менеджер. Человек, который будет общаться с художниками, помогать в организации выставок, встречать посетителей. Работа не слишком оплачиваемая, но интересная. У вас бы получилось.
Предложение Тамары стало для Ольги спасательным кругом. Не раздумывая ни секунды, она согласилась. Решила никому не говорить — ни мужу, ни тем более свекрови. Это будет её тайна. Её маленький мир, глоток свободы.
Работа в галерее преобразила Ольгу. Каждый день она с радостью ехала на другой конец города. Там её ценили. Тамара быстро поняла, что нашла в Ольге настоящее сокровище: она была ответственна, обладала врождённым чувством прекрасного и умела находить общий язык с капризными творческими людьми. Ольга расцвела. У неё снова появился блеск в глазах, уверенность в голосе. Она стала одеваться так, как ей нравилось — в простые, но стильные вещи, подчёркивающие её индивидуальность.
Дома она научилась носить маску покорности и безразличия. Она больше не вступала в споры со свекровью и не жаловалась Алексею. Просто мысленно отсчитывала часы до следующего утра, когда снова сможет убежать в свою настоящую жизнь.
Однажды, когда Ольга замещала Тамару, в галерею заглянул известный коллекционер, которого они давно пытались привлечь. Ольга провела для него настолько увлечённую и профессиональную экскурсию по выставке молодого художника, что он, впечатлённый, купил сразу три картины. Это был большой успех для галереи. Вечером Тамара позвонила ей: — Олечка, ты волшебница! Ты не представляешь, что ты для нас сделала! Этот художник теперь сможет оплатить свою мастерскую на год вперёд!