Она обернулась к Алексею. Ее голос приобрел стальной оттенок.
— Алексей, — произнесла она, и каждое слово падало, словно тяжелый груз. — Пришло время сделать выбор. Ты мужчина, глава будущей семьи. И перед тобой стоит решающая задача — определить, кто для тебя важнее. Твоя семья, твое будущее, твое наследие, которое представляю я. Или… она. — Она указала пальцем в сторону ошеломленной Ольги. — Решай, Алексей. Либо я, либо она. Третьего не дано.
Все взгляды устремились к Алексею. Ольга смотрела на мужа, и ее сердце окаменело. Она затаила дыхание. Весь мир сузился до его лица. Она заметила, как он побледнел. В его глазах читалась внутренняя борьба. Он переводил взгляд то на мать — властную, несгибаемую женщину, держащую в своих руках всю его жизнь, то на нее, жену, которую любил, но ради которой сейчас предстояло вступить в смертельную схватку.
Он открыл рот, затем закрыл его. Молчание затянулось, казалось, на вечность. И в этой тишине Ольга осознала все. Он не выберет. Он не сможет. Уже само его колебание означало выбор — не в ее пользу. Она проиграла.
Собрав последние крупицы гордости, она поднялась. Ее голос прозвучал удивительно ровно и спокойно: — Не стоит, Алексей. Не мучай себя. Решение очевидно. — Глядя прямо в глаза свекрови, она сказала: — Вы победили, Нина Петровна. Я ухожу. Она повернулась и направилась к выходу из зала, не оборачиваясь. Спина оставалась идеально прямой. За спиной послышался испуганный крик Алексея: «Ольга, подожди!». Но она не остановилась.
В этот самый момент, когда рука уже коснулась дверной ручки, в тишине зала резко зазвонил телефон. Домработница Наталья, побледневшая как простыня, подбежала к Нине Петровне и тихо что-то ей сказала. Лицо «железной леди» мгновенно поблекло, потеряв всю прежнюю власть. Оно приобрело пепельный оттенок. — Что? — переспросила она с неверием. Затем, не сдерживаясь, крикнула на весь зал: — Виктор! Виктор попал в аварию! Его машина… он в реанимации…
Мир рухнул. Однако случилось это не так, как все предполагали.
***
Громкий, отчаянный крик Нины Петровны разорвал праздничную атмосферу на части. В мгновение ока исчезли интриги, ультиматумы и борьба за власть. Остался лишь первобытный, животный страх.
Алексей бросился к матери, которая казалась вот-вот рухнет. Гости растерянно перешептывались, кто-то начал суетливо собираться. Ольга, замерев у двери, обернулась. Она увидела, как рухнула железная броня свекрови. Перед ней была не «железная леди», а испуганная, растерянная женщина, чья вселенная только что рассыпалась в прах.
В этот момент Ольга сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она могла уйти. На это у нее было полное право. Но она осталась.
Пока Алексей пытался успокоить рыдающую мать, Ольга подошла к домработнице Наталье. — Наталья, что именно сказали? Какая больница? Адрес? — ее голос оставался спокойным и деловым. Она была единственной, кто сохранил хладнокровие. Получив сведения, она взяла Алексея за руку. — Алексей, соберись. Надо ехать. Возьми документы отца и свои. Я вызову такси, сейчас никому нельзя садиться за руль.
Он посмотрел на нее так, будто видел впервые. В его взгляде читалась безграничная благодарность и стыд. Он лишь кивнул. Нина Петровна пребывала в полном оцепенении, лишь механически повторяя имя мужа. Ольга накинула на ее плечи плед, достала из сумочки таблетки от давления и протянула со стаканом воды.
Всю дорогу до больницы Нина Петровна молчала, уставившись в одну точку. Алексей держал ее за руку, а сам не отрывал взгляда от Ольги, которая спокойно разговаривала по телефону с одним из знакомых врачей, выясняя подробности. Ее прежняя робость исчезла. Вместо нее появилась тихая, собранная сила.
В больнице их ожидали худшие новости. Состояние Виктора Сергеевича было критическим. Требовалось сложное хирургическое вмешательство. Следующие часы превратились в мучительное ожидание в холодном, пропитанном запахом лекарств коридоре. Алексей метался из угла в угол. Нина Петровна сидела на жесткой скамейке, сгорбившись и постарев на десяток лет. Она была сломлена. Вся ее власть, деньги, связи — оказались бессильны перед дверью операционной.
Ольга же взяла ситуацию под контроль. Она нашла ординаторскую, поговорила с лечащим врачом, выяснила, какие препараты нужны, и через своих новых знакомых из галереи — мир искусства оказался поразительно тесным и отзывчивым — организовала их срочную доставку. Она заказала горячий чай для всех, настояла, чтобы Алексей и свекровь выпили его. Она стала тем оплотом, который не позволял семье окончательно распасться.
Глубокой ночью, когда хирург вышел и сообщил, что операция прошла успешно, но состояние все еще тяжелое, напряжение немного спало. Алексей ушел обсуждать детали с врачами, а Ольга осталась со свекровью в пустом коридоре.
Они долго молчали. Затем Нина Петровна тихо, почти беззвучно заплакала. Это были не яростные рыдания, как дома, а тихие, горькие слезы бессилия. — Он… он ведь вся моя жизнь, — прошептала она, глядя в стену. — Без него… меня нет. Ольга присела рядом. — Все будет хорошо, Нина Петровна. Он сильный. Вы сильная.
Свекровь повернула к ней свое опухшее от слез, беззащитное лицо. — Зачем ты здесь? — спросила она глухо. — После всего, что я тебе сделала… Я же… уничтожила тебя сегодня. А ты… ты осталась. Ты помогаешь. Зачем? — Потому что он отец моего мужа, — спокойно ответила Ольга. — И потому что сейчас вы не моя свекровь, а я не ваша невестка. Мы просто две женщины, которые боятся потерять близкого человека.
Нина Петровна долго глядела на нее. В ее взгляде Ольга впервые заметила не холод и презрение, а нечто похожее на раскаяние. — То кольцо… бабушкино… — вдруг сказала она. — Я не прятала его. Оно упало за комод. Наталья обнаружила его на следующий день. Я… не сказала вам. Я хотела… — Я знаю, — тихо прервала ее Ольга.
Они снова погрузились в молчание. Эта тишина не была враждебной. В ней зарождалось нечто новое. Хрупкое, словно первая зелень после долгой зимы.
Вернулся Алексей. Он подошел к Ольге и просто взял ее за руки. — Прости меня, — прошептал он. — Я был таким слепым и трусливым идиотом. Я чуть не потерял тебя. Если ты уйдешь, я пойму. Но прошу, дай мне шанс все исправить. Ольга посмотрела на него, затем на свекровь, которая отвернулась, предоставляя им возможность поговорить. Она увидела в глазах мужа не растерянность, а твердую решимость. Беда заставила его повзрослеть за одну ночь.
Она не знала, что будет дальше. Шрамы не заживают за один день. Пропасть, которая лежала между ней и этой семьей, не исчезнет мгновенно. Но в холодном больничном коридоре, перед лицом настоящей трагедии, они перестали быть врагами. Возможно, они никогда не станут близкими подругами со свекровью. Возможно, впереди еще много трудных разговоров.
Но Ольга знала одно. Она больше не была жертвой. Она обрела свою силу. И перестала чувствовать себя чужой в этом мире. Слегка сжав руку Алексея в ответ, она тихо сказала: — Пойдем. Нам нужно выпить кофе. Впереди длинная ночь.
И они вместе направились по коридору. Все трое. Как семья.