Вам у нас обязательно понравится!
Телефон зазвонил, вибрируя на отполированном деревянном столе.
Не его.
Не тот, на который я звонила ему тысячи раз, всегда слыша в ответ одно и то же: «В роуминге, дорогая».
Этот был тонкий, черного цвета, безликий.
Я обнаружила его в скрытом кармане его дорожной сумки, разбирая вещи.
Алексей скончался неделю назад.
Я уставилась на экран, словно на змею.
Палец невольно потянулся и смахнул уведомление.
Пароля не оказалось.
Глупость или бескрайняя самоуверенность?
Я уставилась на экран, словно на змею.
Палец невольно потянулся и смахнул уведомление.
Пароля не оказалось.
Глупость или бескрайняя самоуверенность?
На экране появился чат.
Имя «Солнышко» и фото смеющейся блондинки, обнимающей моего мужа.
На заднем плане — море, пальмы.
Подпись под снимком: «Наш рай. Жду тебя в ноябре, любимый».
Фото было сделано три месяца назад.
В те дни Алексей «открывал новый филиал в Одессе».
Я пролистала галерею.
Вот они в ресторане.
Вот она в его рубашке.
Вот он держит на руках маленькую девочку с такими же светлыми волосами.
Я пролистала галерею.
Вот они в ресторане.
Вот она в его рубашке.
Вот он держит на руках маленькую девочку с такими же светлыми волосами.
Комната поплыла перед глазами.
Сорок лет.
Сорок лет завтраков, редких совместных отпусков, его постоянных командировок, от которых он так уставал.
Я гладила ему рубашки для этих поездок.
Собирала аптечку.
Нужно было кому-то это показать.
Чтобы не сойти с ума в одиночестве.
Я набрала номер сына. — Игорь, приезжай.
Срочно.
Он приехал через полчаса, встревоженный.
В его глазах я была хрупкой вдовой, разбитой горем. — Мам, что случилось?
Тебе плохо?
Я молча протянула ему телефон.
Он взял его с удивлением, но потом его лицо изменилось.
Сначала — недоверие.
Потом — отвращение.
Я молча протянула ему телефон.
Он взял его с удивлением, но потом его лицо изменилось.
Сначала — недоверие.
Потом — отвращение. — Что это? — его голос охрип. — Какой-то глупый розыгрыш?
Фотомонтаж? — Посмотри даты, Игорь.
Просто взгляни.
Он пролистывал.
Его пальцы, так похожие на пальцы отца, дрожали.
Он открывал папки. «Львов». «Каменец-Подольский». «Южный».
Везде были женщины.
Разные.
И везде был он, мой муж, их муж, улыбающийся, счастливый, живой.
Совсем не тот измученный командировками человек, которого я знала. — Этого не может быть… — прошептал Игорь, опуская телефон. — Он же… любил тебя.
Нас.
Вопрос повис в воздухе.
Любил?
Кого из нас?
Внутри меня что-то отвердело.
Горечь утраты сменилась иным чувством — холодным, острым любопытством исследователя.
Если был второй телефон, то что еще?
Я поднялась и направилась в его кабинет.
Святая святых.
Место, куда мне вход был запрещён под предлогом «не нарушай мой рабочий порядок».
Игорь последовал за мной.
Я тщательно начала обыскивать.
Книги.
Ящики стола.
Папки с документами.
Ничего.
Всё было идеально, словно в аптеке.
Слишком идеально.
Мой взгляд упал на тяжёлый персидский ковер.
Я опустилась на колени и потянула за край.
Игорь помог.