Фотография Алексея, одного.
Улыбающегося.
Самодовольного.
И вдруг меня осенило.
Я ввела его дату рождения.
Папка открылась.
Внутри лежал один единственный файл — «Проект „Бессмертие“».
Это был не просто набор документов.
Передо мной оказался его тщательный, безжалостный дневник.
План.
Философия.
Десятки страниц, где он с холодной точностью описывал создание своей подпольной империи.
Он именовал свои семьи «филиалами», а детей — «активами».
Наша с Игорем семья фигурировала под кодовым именем «Прикрытие-1» или «База». «Для легализации крупных доходов и свободы передвижения, — писал он, — нужна безупречная репутация на родине.
Жена-домохозяйка, сын, квартира в центре — идеальный фасад.
Они — моя страховка, моя точка обнуления, куда я всегда могу вернуться уставшим героем».
Я читала вслух.
Игорь слушал, и его лицо постепенно побледнело.
В файле содержалось всё.
Названия оффшорных компаний.
Номера счетов на подставные имена.
Схемы вывода средств.
Имена людей, которые ему оказывали помощь.
И вишенка на торте — брачный контракт, который он втер мне сорок лет назад, называя «формальностью для прописки».
Контракт, по которому мы с сыном в случае его смерти оставались ни с чем. — Он… он всё просчитал, — прошептал Игорь. — Каждый шаг. — Он не учёл одного, — ответила я, закрывая файл. — Своей смерти.
И того, что этот архив окажется у меня. — Мама, нам нужно… нам нужно это уничтожить, — голос Игоря дрогнул. — Сожги это.
Пожалуйста.
Никто не должен узнать.
Это… это позор.
И в этот момент произошло нечто.
Его слова — «уничтожить», «позор» — стали последним толчком.
Сорок лет я жила в тени, была удобной, незаметной.
Была «прикрытием».
А теперь мой собственный сын предлагал мне остаться в этой роли.
Скрыть правду ради сохранения иллюзии.
Иллюзии чего?
Порядочного отца?
Счастливой семьи?
Хватит.
— Нет, — твёрдо сказала я.
Мой голос прозвучал так уверенно, что Игорь вздрогнул. — Уничтожать ничего не будем.
Я взяла телефон с открытым файлом. — Что ты делаешь? — в его голосе прозвучала паника. — Мама, не смей!
Ты хочешь судиться?
С кем?
С призраком?
С фондом, у которого лучшие адвокаты мира?
Нас раздавят!
Нас выставят сумасшедшими! — Я не собираюсь судиться.
Суд — это долго и грязно.
Я намерена вести переговоры.
Я нашла в контактах номер «Юрист».
Без имени.
Просто функция.
И нажала на вызов. — Мам, положи трубку! — Игорь подошёл ко мне, попытался вырвать телефон.
Я отступила.
Взглянула на него так, что он замер.
В моих глазах не было ни скорби, ни растерянности.
Там было нечто иное.
То, чего он никогда во мне не замечал.
И чего я сама в себе не подозревала. — Ты боишься позора, Игорь? — тихо спросила я. — А я сорок лет жила в нём, даже не осознавая этого.
Твой отец построил мир, в котором нам с тобой не было места.
Он стер нас.
Так вот, я не позволю ему это сделать.
На другом конце провода прозвучал ответ.
Мужской, спокойный, безэмоциональный голос. — Слушаю.
Я глубоко вздохнула. — Здравствуйте.
Меня зовут Тамара.
Я — официальная вдова Алексея.
И я всё знаю.
О семьях.
О детях.
О фонде.
И о «Проекте „Бессмертие“».
На другом конце провода на мгновение наступила пауза, которая показалась мне оглушающей. — Думаю, нам стоит встретиться, — продолжила я, глядя прямо в испуганные глаза сына. — И не только нам с вами.
Я хочу собрать всех.
Всех его жен.
Всех его детей.