— Мам, ты сидишь? Лучше присядь. У меня для тебя новость.
Александра вошла на кухню, пропитанную запахами валокордина и жареной капусты, с таким светящимся лицом, будто сама принесла в дом солнечный луч. Её губы не могли скрыть улыбку, а глаза искрились от радости. Татьяна, её мать, оторвалась от сериала, который шёл на стареньком телевизоре поверх холодильника, и окинула дочь внимательным и тяжёлым взглядом.
— Что ещё за новости? Опять собралась в свою Львов на месяц по работе?
— Нет, мамочка, гораздо лучше! — Александра подошла ближе и протянула руку вперёд. На безымянном пальце поблёскивало изящное золотое кольцо с небольшим камнем. — Тарас сделал мне предложение. Мы решили пожениться!
Она ожидала объятий, радостных криков или хотя бы слёз умиления — всего того, что так часто показывают в кино и о чём она мечтала с детства. Но вместо этого повисло молчание. Татьяна не смотрела на дочь: её взгляд был прикован к кольцу. Она прищурилась и склонила голову набок — словно пыталась разглядеть его стоимость.
— Кольцо-то… простенькое какое-то, — наконец произнесла она сдержанно и вернулась к просмотру сериала. — Ну что ж… поздравляю. Давно пора было уже.
Александра опустила руку; её улыбка начала медленно угасать. Она знала: любая её радость проходит через материнское сито недоверия и обесценивания. Но сегодня ей так хотелось верить в исключение.
— Мы не планируем пышного торжества… Просто распишемся и соберём самых близких за столом в хорошем ресторане. Уже начали понемногу готовиться… откладываем гривны…
В этот момент что-то словно щёлкнуло внутри Татьяны: она резко повернулась к дочери, лицо её исказилось смесью упрёка и гнева. Звук телевизора был выключен одним нажатием кнопки — теперь кухню наполнил только её голос.
— Вот это да! Умная какая нашлась! Лучше бы ты помогла Максиму квартиру купить! А не свадьбы устраивала! Себе уже жильё приобрела — молодец! А брат твой должен со мной ютиться?
— Мам…
— Влезла в ипотеку — важная такая! А он что? До сих пор со мной в одной комнатёнке живёт! Скоро тридцать ему исполнится — семью пора заводить! А он где жить будет? А ты всё о ресторанах думаешь!
Александра молчала; радость ушла так же стремительно, как появилась — оставив после себя звенящую пустоту внутри груди. Вместо неё возникло другое чувство: холодное и острое как лёд понимание происходящего. В гневном лице матери она больше не видела заботу о сыне — только искусную манипуляцию, доведённую до совершенства годами практики.
— У Максима душа болит! — продолжала Татьяна с жаром размахивая руками. — Смотрит на тебя — сердце кровью обливается! Ты по заграницам ездишь, а он дальше дачи никуда не выезжал! Ты на машине ездишь комфортно, а он каждый день автобусами мотается! Ему нужна поддержка родных людей! А ты… замуж собралась!
Александра выслушала всё до последнего слова без единого движения лица или попытки перебить мать. Когда поток обвинений иссяк сам собой, она чуть наклонила голову вперёд и спокойно произнесла:
— Мама… ты затронула действительно важный вопрос: справедливое распределение родительских вложений.
Татьяна нахмурилась: смысл слов дочери ускользал от неё.
Тем временем Александра достала из сумочки смартфон и разблокировала его несколькими уверенными движениями пальцев; экран осветил её сосредоточенное лицо.
— Давай посчитаем вместе? Ведь мы же обе хотим честности во всём… правда?
Татьяна переводила взгляд то на дочь с невозмутимым выражением лица, то на светящийся экран телефона у неё в руке… И впервые за многие годы почувствовала: привычный сценарий дал трещину.
Александра подошла к столу медленно и уверенно; присела напротив матери и положила телефон перед собой точно так же спокойно и точно как хирург перед операцией раскладывает инструменты перед началом работы.
Татьяна осталась стоять у плиты с руками скрещёнными на груди; вся её поза выражала одновременно вызов… и внутреннюю оборону.