Сегодня Игорь намеревался сделать важный шаг — он решил попросить Татьяну стать его женой. За их спинами остался год, наполненный событиями, переживаниями, радостными и тревожными моментами.
Татьяне исполнилось 32 года, Игорю — 37. Казалось бы, самое подходящее время, чтобы создать семью. Но внутри него всё ещё жила скрытая тревога. Он долго добирался до этого решения, словно преодолевая невидимую стену боли и недоверия.
Его первые отношения оставили в душе глубокий след, который не заживал. Воспоминания о прошлом вызывали у него мурашки по коже. Раньше он мечтал стать отцом.
Он представлял, как вместе с будущей женой они гуляют с коляской по Ужгороду, слушают первые звуки малыша, помогают сделать первые шаги. Он был готов к отцовству — усердно трудился, выжимая из себя всё ради будущего.
К тридцати годам у него уже было две собственные компании — не самые крупные, но уверенно развивающиеся и стабильные. Финансов было достаточно, жизнь складывалась удачно.
Его бывшая жена, Елена, была женщиной поразительной красоты, настолько яркой, что прохожие оборачивались вслед. Она любила ухаживать за собой: спа-процедуры, салоны, поездки к морю. Игорь обеспечивал всё это.
Он верил, что она его любит и что у них есть общее будущее. Он полностью ей доверял. Однако за семь лет брака у них так и не появилось детей. Это начало его тревожить. Он предложил пройти обследование, чтобы выяснить причины, но Елена категорически отказалась даже обсуждать эту тему.
Тогда Игорь решил проверить себя — без ссор и упрёков. Он хотел убедиться, что проблемы не в нём, а затем настоять на обследовании для неё.
Он даже не подозревал, что этот путь приведёт к разрушению всего, во что он верил.
В Киеве его встретил старый друг, который теперь руководил клиникой. После обследования они немного выпили, и разговор неожиданно принял новый оборот.
— Ты же с той самой Еленой, которая в школе всех покоряла? Та из параллельного класса?
— Именно она, — усмехнулся Игорь. — Пришлось изрядно постараться, чтобы её завоевать.
— Странно, — задумчиво произнёс друг. — Я думал, ты с другой. Ну да ладно. Конечно, врачебная тайна… но мы же свои. Просто не понимаю, зачем ты пришёл спрашивать про бесплодие? Твоя жена здесь была уже. Причём дважды делала аборт. Только, боюсь, ни один из них не был от тебя…
Внезапно что-то оборвалось внутри Игоря. Он онемел, но выслушал все до конца. В голове царила полная путаница.
Столько лет он мечтал о ребёнке, в то время как Елена тайно избавлялась от тех самых детей, которых он ждал. А она успокаивала его, уверяя, что «еще будет время», что «судьба обязательно подарит шанс»…
Именно в этот момент, в кабинете врача, ему пришло сообщение от Елены:
«С девчонками в баре. Задержусь. Целую.»
Он почувствовал себя разбитым. Его охватили гнев, боль и шок. Не раздумывая, он заблокировал её банковскую карту, затем просто выключил телефон.
Ночь провёл у друга, впервые за долгое время напившись. Домой вернулся на такси, находясь в состоянии полного внутреннего опустошения.
Открыв дверь, он увидел Елену в бешенстве:
— Где ты был?! Почему не отвечаешь?! Карта не работает! Ты сам её заблокировал?! Сразу разблокируй, меня ждут!
Он молча смотрел на неё — на дорогую шубу, капризы, былую уверенность. Всё это теперь казалось чужим и противным. Когда-то он любил её. По-настоящему. А теперь осталась только ненависть.
— Собирай вещи, — тихо, но чётко произнёс он.
— Что? Ты серьёзно? Разблокируй карту!
— Я сказал: уходи. Пешком. Даже такси не вызову. Ты этого не заслужила.
Она стояла, потрясённая, не веря своим ушам.
— Ты что, с ума сошёл?!
— Убирайся. Мне не нужна женщина, которая за моей спиной уничтожает моих детей.
Елена вздрогнула. Её голос дрожал:
— Это та медсестра наговорила? Она просто ревнует! Хочет тебя завоевать! Всё это ложь!
— Вон, — коротко ответил Игорь. — Заберёшь вещи потом. Сейчас уходи.
Елена выбежала, хлопнув дверью, но перед уходом выкрикнула:
— Ты просто сумасшедший! Хотел, чтобы я стала рабыней? Я хочу жить, а не быть матерью!
Игорь не ответил. Закрыл дверь и остался один в пустом доме. Потом опустился на диван. Окружила пустота и тишина.
Развод превратился в настоящую битву. Игорь едва сдерживал эмоции. Елена требовала деньги, шантажировала, устраивала истерики. Но вскоре выяснилось, что она ни дня не работала, а доказательства её измен появлялись одно за другим. Любовники всплывали один за другим.
Он осознал себя последним дураком. Потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Он пообещал никогда больше не доверять женщинам так, как когда-то доверял Елене.
И вот, когда он был готов идти дальше, в его жизнь вошла Татьяна.
Они раньше пересекались — мельком на вечеринках. Тогда Татьяна была живой, открытой и яркой. Но когда они встретились снова полтора года назад, он почти не узнал её.
Развод, усталость и переживания оставили отпечаток в её глазах. Они стали потухшими, но в них ещё жила искра жизни.
Он ничего не знал о её прошлом, и она не спешила раскрывать его. Игорь не спрашивал, но часто думал: а вдруг история повторится? А если Татьяна окажется такой же, как Елена?
Бывали дни, когда он собирался всё оставить. На его вопросы она либо молчала, либо отвечала слезами. Игорь терялся: может, ей просто трудно доверять? Или она прячет что-то важное?
Он даже думал поговорить с её бывшим мужем Александром, но тот исчез сразу после банкротства.
Но Татьяна была иная. Он это чувствовал. Просто боялся допустить ошибку снова.
Однако сегодня он принял решение: достанет кольцо и сделает предложение. Возможно, именно с ней он обретёт то, чего так долго не хватало — веру, любовь и шанс на настоящее счастье.
Татьяна внимательно глядела на Игоря. По его напряжённому взгляду, стиснутым губам и нервным движениям пальцем по кружке с недопитым чаем она поняла: он собирается сказать что-то важное. В душе всё сжалось.
Она понимала, о чём речь, и страшно боялась этого. Не из-за безразличия — совсем наоборот.
Для неё он был самым надёжным человеком, которого она знала. Ни до, ни после таких мужчин не встречалось. Но начинать новую жизнь с ложью, которую можно скрывать лишь недолго? Значит предать его доверие.
Она знала: правда всё равно выйдет наружу. И чем дольше она молчит, тем труднее будет потом. «Я должна рассказать ему всё.
Должна, если хочу, чтобы между нами было что-то настоящее», — думала она. Но как признаться человеку, который так трепетно относится к детям, что однажды она… отказалась от своей новорождённой дочери?
Воспоминания прошлого всплывали в памяти, как фильм, от которого невозможно оторваться. С самого начала беременности Александр изменился.
Исчезла забота и нежность, на смену им пришли грубость и раздражение. Он придирался к её внешности, обзывал уродиной и с грубостью тянул к зеркалу:
— Посмотри на себя. Толстая, пятнистая… смотреть противно. У меня всё должно быть идеальным.
Однажды он схватил её на улице и грубо затолкал в машину. Она ударилась животом о край сиденья, боль не отпускала несколько дней. Александр извинялся, но ситуация не менялась. Потом начались преждевременные роды.
Он доставил её во Львов и сказал:
— Я не могу это видеть. Позвони, когда всё будет закончено.
Роды были тяжёлыми и длительными. Когда Татьяна услышала первый крик ребёнка, сердце её замерло. Но врачи переглядывались и шептались. Что-то шло не так. Она спросила…
— Что с моей дочерью?
— Не волнуйтесь, — ответили неопределённо. — Девочка жива. Остальное позже.
Спустя несколько часов к ней подошёл врач с серьёзным, но безжизненным взглядом:
— Послушайте внимательно. У вашей дочери врождённые особенности — деформация одной руки и недоразвитость уха. В остальном малыш здоров, крепок и жизнеспособен. С помощью операций и правильного ухода она сможет вести полноценную жизнь. Современная медицина многое способна, но потребуется время, усилия и, конечно, деньги.
Татьяна расплакалась. Когда ей принесли ребёнка, перед ней лежал маленький тёплый комочек — её дочь. Она прижимала её к себе, целовала макушку. Потом осторожно развернула пелёнку.
Маленькая деформированная ручка и недоразвитое ухо. Сердце сжалось от боли. Но она знала одно — уже безоговорочно любит эту малышку.
Она не заметила, как вошёл Александр. Его слова прозвучали резко и жестоко:
— Что это за чудовище?
— Как ты можешь так говорить?! Это наш ребёнок! Она красива! Мы всё исправим!
— Мне не нужна инвалидка! Либо ты отказываешься от неё, либо забирай свою калеку и живи где-нибудь одна!,Он резко захлопнул дверь. Затем началась настоящая катастрофа. Родители Александра появлялись, убеждали: если Татьяна подпишет отказ, они оплатят лечение, а если откажется — останется без поддержки и средств.
Она сопротивлялась, рыдала и кричала. Александр дал ей успокоительное, убеждая принять решение спокойно. Она приняла таблетку.
Сознание помутилось. Далее события вспоминались отрывками: какие-то бумаги, его слова: «Ты поступаешь правильно», поцелуй в лоб и обещание, что всё будет хорошо. Он сказал, что ей необходимо отдохнуть.
На утро он забрал её домой. Без ребёнка.
— Ты сама подписала отказ, — произнёс он холодно.
— Какой отказ?.. — в голове мелькали обрывки: крик, подпись, тяжесть в теле…
Она закричала и упала в обморок.
Прошла неделя. Как только Татьяна немного окрепла, она обратилась в полицию. Ей сообщили, что девочка умерла после неудачной операции.
Она не поверила. У неё стошнило, потемнело в глазах. Затем последовала психиатрическая клиника в Киеве. Два месяца лечения. И сразу после выписки — развод.
— Мне ничего не нужно — ни денег, ни имущества, — сказала тогда она. — Просто оставьте меня в покое.
Она пыталась выяснить хоть что-то о ребёнке, но никто ей ничего не говорил. Возможно, девочка вовсе не умерла — может быть, Александр просто всё скрывает.
После развода её нигде не брали на работу — Александр сделал всё возможное, чтобы очернить её. Пришлось переехать в другой город и начать жизнь заново.
Со временем она вернулась, узнав, что Александр скрывается от кредиторов. Этот человек разрушил собственную жизнь. А Татьяна… выстояла.
Сейчас она находилась рядом с Игорем. Они гуляли по Ужгороду. Она чувствовала его намерение сделать предложение. Всё могло быть прекрасно, но угрызения совести из прошлого не давали покоя.
«Должна ли я рассказать ему? Если он узнает правду… он обязательно уйдёт.»
Татьяна любила кормить голубей — в этом была какая-то внутренняя гармония, почти детская радость. Игорь знал это и всегда покупал хлеб. Для него это превратилось в ритуал — наблюдать, как она крошит хлеб для птиц, стараясь, чтобы никто не остался без еды.
В тот день они вновь оказались в Ужгороде. Татьяна сидела у пруда и аккуратно делила хлеб на мелкие кусочки.
Голуби подходили прямо к её ногам — доверчивые, словно ощущая доброжелательность души. Игорь стоял чуть в стороне, любуясь ею. В такие моменты она казалась ему особенно светлой.
— Можно мне немного хлеба? — прозвучал тонкий голос.
Татьяна повернулась. Рядом стояла маленькая девочка, чуть старше шести лет. Игорь уже протягивал ей целый батон.
Малышка устроилась рядом. Ловко откусывала кусочки и кормила уток. Она выглядела хрупкой, была одета бедно, но опрятно.
— Привет, меня зовут Настя. А тебя?
— Татьяна. А где твои родители?
— Их у меня нет, — ответила девочка. — Я живу в Кременчуге. Там меня часто обижают, и иногда я сбегаю. Но меня всё равно находят.
Игорь и Татьяна обменялись взглядами. Обратили внимание, что девочка всё делала одной рукой — другую держала в кармане. Возможно, там был протез?
Настя повернулась к Игорю:
— Только, пожалуйста, не вызывайте полицию. Хочется, чтобы хотя бы полчаса кто-то был рядом.
— Хорошо, договорились, — улыбнулся он. — Хочешь пить?
Он достал бутылку сока. Настя взяла её, немного помялась и наконец вытащила вторую руку, чтобы помочь открыть крышку. У них на глазах стали заметны сросшиеся пальцы.
— Из-за этого тебя дразнят?
— И из-за руки, и из-за ушка, — прошептала Настя, откидывая волосы — у неё действительно отсутствовало одно ухо.
Татьяна побледнела, задрожала и начала терять сознание. Игорь подхватил её, прохожие вызвали скорую помощь. Между тем девочка исчезла.
В больничной палате Татьяна пыталась встать.
— Нет, я должна идти! Не могу здесь лежать! — она плакала, вырываясь.
— Куда ты? Что случилось? — Игорь был в замешательстве.
— Ты уйдёшь, как только узнаешь правду! — выкрикнула она. — Мне нужно к дочери!
— К какой дочери? — удивлённо переспросил он. — Ты же никогда не говорила, что у тебя есть ребёнок!
— Потому что думала, что её больше нет… А теперь я знаю, что ошибалась…
— Татьяна, объясни, что происходит!
— Не сейчас! Мне надо в детский дом!
Она выбежала из палаты. Игорь на мгновение замер, а затем бросился за ней. Нашёл её на дороге — она пыталась остановить машину.
Он подъехал, открыл дверь:
— Садись. Я отвезу тебя. Потом поговорим.
Без слов она села в автомобиль. Они ехали молча, пока вечер не сменился глубоким мраком.
У входа в детдом Татьяна ворвалась в кабинет директора и, запыхавшись, заявила:
— Извините! Я — мама Насти! Мне нужно забрать её. Срочно!
Женщина удивлённо подняла брови.
— Садитесь. Во-первых, у нас три девочки по имени Настя. Во-вторых, нужны документы на опеку или усыновление.
— Никаких документов нет! — почти кричала Татьяна от отчаяния. — Но она моя дочь! Я не знала, что она жива! Не могу оставить её здесь!
Она рыдала. Директор протянула ей стакан воды.
— Успокойтесь. Давайте разберёмся. О какой Насте идёт речь?
— У неё особенная рука и отсутствует одно ухо.
— Понятно, — женщина взяла папку, пролистала и остановилась на одном документе. — Вот здесь вы сами подписали отказ от ребёнка.
Услышав это, Игорь будто окаменел. Его лицо побледнело.
— Не может быть… — прошептал он. — Татьяна не способна на такое. Она не могла отказаться от своей дочери из-за физического недостатка. Это невозможно…
Он посмотрел на Татьяну. Та отвела взгляд, не способная произнести ни слова. Но всё же тихо прошептала:,— Игорь… если захочешь, я расскажу тебе всё. Только… не сейчас. Не здесь.
Он глубоко вздохнул, развернулся и ушёл, не произнеся ни слова. Татьяна опустила голову, словно под грузом пережитого. Затем подняла глаза и начала говорить. Голос её дрожал, но она говорила искренне.
Она поведала обо всём — о Львове, Александре, о том, как её вынудили подписать отказ, уверяя, что девочка умерла. Объяснила, почему не искала дочь — потому что думала, что уже слишком поздно, что ребёнок ушёл навсегда…
За окном кабинета стремительно сгущалась тьма. День близился к концу, и, скорее всего, директору давно следовало бы отправляться домой. Но она не торопилась. Молчала, внимательно вслушивалась в слова Татьяны, не прерывая.
Слёзы у Татьяны уже высохли — теперь не было места слезам. В груди её мучила одна мысль: возможно, ей никогда больше не увидеть Игоря. Но если бы пришлось выбирать между любовью и ребёнком, в этот раз она без сомнений выбрала дочь.
В комнате воцарилось долгое молчание, которое наконец нарушила женщина-директор:
— Ваша история непростая… Но если вы действительно стремитесь возобновить отношения с ребёнком, первым делом надо подтвердить, что Настя — ваша родная дочь.
Пока никто не оформляет на неё опеку — все знают, как это бывает: всем нужны «идеальные», красивые дети. А Настя… особенная. Она умна, сообразительна, развитая для своего возраста. Характер у неё словно пламя! Воспитатели едва успевают за ней. Но при этом она — живая, настоящая девочка.
— Нужно сделать анализ ДНК? — спросила Татьяна, надежда проскользнула в её голосе.
— Именно так. Это будет первый шаг. Как только придут результаты, я разрешу вам провести первые выходные вместе. А дальше будем решать, как поступать.
Рабочий день подходил к концу. Женщина собрала вещи и поднялась из-за стола. Они вместе вышли из здания и попрощались на крыльце. Татьяна поблагодарила за понимание и внимание, после чего они разошлись в разные стороны.
В это время у обочины стоял автомобиль. Из него наблюдал Игорь. Убедившись, что Татьяна скрылась из виду, он вышел и догнал директора, остановив её.
Женщина обернулась и взглянула на него с легкой полуулыбкой.
— Думаете, я не понимаю, зачем вы здесь? Хотите подвезти меня в обмен на информацию? Не глупо, но и не оригинально.
Игорь чуть не задохнулся от удивления — всё именно так и было. Он не успел оправдаться, как она продолжила:
— Поверьте, за жизнь я много видела. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы многое разглядеть. Ну что, вы джентльмен или нет? Откроете мне дверь?
Он сразу выскочил из машины, обошёл капот и открыл перед ней дверь. Они уселись и поехали.
В пути женщина поведала ему многое. Разговор получился недолгим — времени хватило лишь на самое важное. Перед расставанием она посмотрела на Игоря и сказала:
— Вы можете ей помочь. Вы способны на это. Татьяна… не так виновата, как кажется на первый взгляд. У каждой истории есть своя скрытая сторона.
В то же время Татьяна уже шла по коридору Киева, где должны были бы быть готовы результаты анализа. В сердце не было страха, только уверенность. Она знала — тест подтвердит то, что и так чувствовалось. Через полчаса, держа в руках конверт с документами, она вновь заходила в детский дом.
— Я принесла! — с волнением произнесла она. — Что дальше? Можно ли хотя бы на время забрать Настю?
Директор встретила её тепло:
— Всё изменилось. Теперь вы сможете быть с дочерью раньше, чем мы планировали.
— Это… из-за теста? — спросила Татьяна с удивлением.
— Не совсем, — покачала головой женщина. — Дело в другом. Кто-то, и мне кажется, именно кто, нашёл вашего бывшего мужа — Александра.
Она сделала паузу и добавила:
— Сейчас он ведёт далеко не лучший образ жизни. Я не уточняла, как его нашли, но он подтвердил всё: и историю с отказом, и участие врачей, которым платили за подделку свидетельства о смерти.
Эта информация уже у следствия. Сегодня мне позвонили из полиции и сообщили: пока идёт расследование, ребёнок может жить с матерью. Ведь вас официально не лишали родительских прав. Вам сказали, что ребёнок умер. А это, как вы понимаете, совсем иная ситуация…
Татьяна вновь расплакалась, но слёзы теперь были иными — не горем и болью, а благодарностью. Кому бы ни досталась заслуга разобраться в этой ситуации, она была бесконечно благодарна.
Директор мягко взяла её за руку, и вместе они направились навстречу новому этапу в жизни.
Подойдя к двери, женщина произнесла строго и сдержанно:
— Я ничего ей не обещала. Сказала прямо: пусть не питают больших надежд.
Дверь медленно распахнулась, и сразу несколько пар детских глаз устремились на женщин. Среди них выделялась Настя — она слезла с кровати и неуверенно подошла ближе. Её взгляд метался между Татьяной и заведующей, пока не остановился на первой.
— Это ты… та самая… — прошептала девочка, после чего испуганно отступила.
Татьяна смущённо посмотрела на директора, затем снова перевела взгляд на Настю. Та молча пригласила их зайти.
— Настя, Татьяна хочет, чтобы ты погостила у неё. Ты согласна?
— Да! Да, хочу! — радостно ответила девочка, добавив с небольшой грустью: — Никогда меня так не приглашали в гости. Всех куда-то берут, а меня — никогда…
Татьяна присела перед ней на корточки:
— Ты очень красивая девочка, — нежно сказала она. — И ручка у тебя… всё можно исправить. Мы найдём хорошего врача, он сделает операцию, и ты станешь такой, как остальные. Даже лучше — особенной!
— А ещё ушко! — воскликнула Настя, рассмеялась и крепко обняла Татьяну. Та едва удержалась на ногах от прилива эмоций.
На улице было прохладно, поэтому Татьяна быстро вызвала такси. В магазин заезжать не пришлось — всё необходимое было подготовлено заранее. Квартира была украшена, в комнате стоял новый диванчик, а на нём — большая кукла в кружевной юбке и с бантиками.
Настя осторожно переступила порог, осматривая всё вокруг с восхищением:
— У вас здесь… как в сказке! Такое чистое, такое красивое…
— Заходи, не стесняйся, — улыбнулась Татьяна и взяла девочку за руку. — Я купила тебе пижаму и тапочки. Надень, а завтра поедем в магазин, выберем тебе одежду — какую захочешь сама.
Настя хлопнула в ладоши, быстро переоделась и увидела куклу:
— Это моя?
— Конечно, теперь она твоя. Можешь играть с ней, расчёсывать её, наряжать — как пожелашь.
С радостным визгом девочка кинулась к игрушке. Татьяна хотела уйти на кухню, но передумала — не хотела нарушать этот волшебный миг.
Прошло около получаса. Когда Татьяна заглянула в комнату, Настя сидела напротив куклы и что-то ей шептала. Татьяна позвала:
— Пойдём ужинать.
Увидев накрытый стол, уставленный блюдами, девочка на мгновение закрыла глаза, словно не веря своим глазам. Она ела быстро, почти жадно, как будто боялась, что еду заберут. Татьяна хотела остановить её, но передумала: когда Настя поймёт, что еда всегда будет, сама перестанет торопиться.
— Почему ты выбрала именно меня? Ведь есть девочки, у которых всё в порядке…
Татьяна замерла, не ожидая такого вопроса. Но решила: если начнёт увиливать сейчас, позже объяснить будет сложнее. Глубоко вздохнув, она посмотрела на девочку:
— Понимаешь, пять лет назад у меня родилась дочка. Мне сказали, что она умерла. Я долго горевала, но ничего не могла изменить. А потом… я встретила тебя. И оказалось, что меня обманули. Моя дочка — это ты.
Настя перестала жевать. Несколько секунд она сидела, широко раскрыв глаза и пристально смотрела на Татьяну:,— Значит… ты действительно моя биологическая мама?
— Да, милая, я и есть твоя мама.
Девочка бросилась к ней на встречу, слёзы счастья катились по щекам, а она тихо говорила:
— Я всегда знала! Чувствовала, что ты придёшь за мной!
Поздним вечером, после того как Настя уснула, Татьяна аккуратно сфотографировала её ручку и ушко, потом включила ноутбук и стала искать клиники в Киеве, отправляя запросы в несколько медицинских учреждений. Осталось только дождаться ответа.
На следующий день начали поступать отклики — множество клиник в Киеве выразили готовность провести операцию. Однако суммы, указанные в предложениях, заставили Татьяну стиснуть губы. Она осознавала, что таких денег у неё нет, значит, придётся брать кредит. Но она твёрдо решила, что, несмотря ни на что, справится ради Насти.
Спустя пару дней раздался звонок от заведующей детского дома. Женщина вежливо, но настойчиво попросила Татьяну приехать для оформления некоторых документов.
Услышав это, Настя замерла, словно охваченная страхом. Молча начала собираться, доставая из шкафа поношенную одежду.
Татьяна заметила это и нежно поинтересовалась:
— Доченька, почему ты выбрала простую одежду? Ведь мы купили тебе столько красивых вещей. Надень что-нибудь нарядное.
Девочка посмотрела на неё с тревогой и непониманием.
— Ты ведь не собираешься меня обратно отдавать? — прошептала, опуская глаза.
Сначала Татьяна не сразу поняла, что именно волнует Настю. Затем осознала — девочка думает, что её везут в детский дом навсегда.
— Солнышко, чего ты боишься? — воскликнула Татьяна, крепко обняв её. — Я никогда тебя не оставлю. Нам просто нужно подписать документы. Я не хочу оставлять тебя одну дома, поэтому беру с собой.
Эти слова сразу сменили настроение Насти — она засияла, закружилась и побежала переодеваться в нарядное платье.
Когда они вошли в кабинет директора, та воскликнула с удивлением:
— Какая ты красавица! Я тебя едва узнала!
Настя ответила гордым взглядом. Татьяна мягко добавила:
— Раздевайся, здесь тепло. А потом можешь зайти к своим подружкам — попрощаться. Мы с директором немного поговорим.
Настя кивнула, вышла, но у дверей задержалась и обернулась:
— Ты точно меня не забудешь?
— Как тебя забыть, глупышка? — рассмеялась Татьяна.
Настя убежала, а в комнате воцарилась тишина.
— Что-то случилось? — спросила директор.
— Нет, всё в порядке. Это просто формальности.
— Тогда подпишите здесь: подтверждение, что Настя временно проживает с вами до завершения судебного процесса. Это необходимо, чтобы исключить её из списка интерната.
Татьяна внимательно прочла документ и подписала каждую строчку.
— Кстати, — вспомнила директор, — вы интересовались операцией?
— Да, — кивнула Татьяна, — выбрали несколько клиник в Киеве. Цены высоки, но я решила взять кредит и продать часть украшений. От первого мужа осталось кое-что, справлюсь.
Они немного поговорили, забрали Настю и поехали домой. Директор, оставшись одна, задумчиво взяла телефон и набрала номер.
Когда Татьяна с Настей вернулись, в доме царила праздничная атмосфера. Они решили впервые испечь пироги вместе.
— Никогда раньше не пробовала, — честно призналась Татьяна, — но, думаю, с тобой у нас всё получится!
Наступило почти волшебное настроение: заговорщицкие улыбки, кулинарная суета, звонкий смех. Мука была повсюду — на столе, на полу, на носу у Насти и на щеках у Татьяны. Они так веселились, что не заметили, как Настя случайно разбила яйцо прямо в кружку с кофе, который хотела выпить Татьяна.
— Ой! — воскликнули они одновременно, как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь.
Обтерев руки полотенцами, они вместе пошли открыть. На пороге стоял Игорь.
Он оглядел их, покрытых мукой, и слегка растерянно улыбнулся. Девочки обменялись взглядом и снова рассмеялись.
— У вас тут настоящая пекарня! — заметил он, заходя в квартиру.
Снял куртку, закатал рукава и направился на кухню:
— Чем помочь? Моя мама пекла лучшие пироги на свете, и я всегда был её помощником.
Через несколько часов кухня блестела чистотой, пироги были испечены и почти съедены. Настя, сытая и довольная, крепко заснула.
Татьяна и Игорь сидели за столом с горячими чашками чая. Он первым нарушил тишину:
— Прости меня. Тогда я ничего не знал. Мне сказали, что ты отказалась от ребёнка… В голове всё перевернулось. Потом на улице начал догадываться — ты бы так не поступила. Хотел дождаться директора, всё выяснить. Но…
— Я не держу обиды, Игорь. Только теперь мы не сможем быть вместе. Всё изменилось.
Он удивлённо спросил:
— Почему? Из-за ребёнка?
— Ты раньше встречался с женщиной без детей. А теперь у меня есть дочь. Не простая, а с особыми потребностями. Не хочу быть для тебя тяжёлым грузом. Ты найдёшь другую — хорошую, свободную. А я справлюсь сама.
Игорь внимательно слушал, не прерывая. Потом мягко сказал:
— Ты закончила? Послушай меня. Какая ещё «другая»? Я люблю тебя. Не понимаю, зачем ты меня отталкиваешь, если я хочу быть рядом.
Татьяна молчала, растерянная. Игорь продолжил:
— Недавно говорил с другом — он пластический хирург. Он готов взяться за операцию Насти. Серьёзно. У неё хорошие шансы.
Она смотрела на него, не веря словам. Этот человек, которого она знала совсем немного, уже называл Настю «нашей» проблемой — совсем другим, чем все, кто был в её прошлой жизни. И вдруг поняла, как сильно по нему соскучилась, хотя раньше думала, что злится на него.
Игорь говорил, убеждал, шутил. А Татьяна сидела, ощущая, что это тот самый момент, ради которого ждала всю жизнь. Настоящая семья. Не фиктивная, не временная. Та, о которой мечтала так долго.