— Игорь!
Голос Натальи, обычно мягкий и ровный, прорезал утреннюю тишину квартиры, словно острый осколок стекла. В нём не звучало просьбы, лишь твёрдый, едва сдерживаемый приказ. Он оторвал взгляд от экрана телефона, где лениво просматривал новостную ленту, и нехотя поднялся с дивана. Его лицо украшала вялая, самодовольная усмешка человека, который знает, что его ожидают, и получает от этого удовольствие. Он неторопливо заглянул в ванную, опираясь плечом о дверной косяк.
Наталья стояла посреди сверкающего белого кафеля, повернувшись к нему спиной. Её взгляд был направлен вниз, на участок пола около стиральной машины. Там, на безупречно чистом покрытии, лежал он — скомканный, серо-бурый комок. Уже две недели подряд этот трофей появлялся в одном и том же месте. Не в аккуратной плетёной корзине, что стояла в нескольких шагах, а именно рядом с ней. Это не было забывчивостью или небрежностью. Это служило демонстрацией. Маленькой, грязной декларацией его власти в этом доме, его правоты в их невысказанном конфликте. Он испытывал её, день за днём, постепенно расширяя допустимые границы. Сегодня эта грань была пересечена.
— Что это? — спросила она, не оборачиваясь. Её голос сохранял опасное спокойствие.
— Носки. Грязные, — ответил он, рассматривая ногти. Его тон был таким, будто он объясняет очевидное человеку с пониженным разумом. — Постирай.
Он уже начал поворачиваться, намереваясь уйти, считая разговор законченным, миссию выполненной. Он ждал любой реакции: тяжёлого вздоха, ворчания, может быть, упрёка. Но не этого — одного короткого слова.
— Нет.
Оно прозвучало тихо, но ударило по нему словно пощёчина. Он застыл и медленно повернулся. Улыбка сошла с его лица, уступив место недоумению.
— Что значит «нет»?
— Именно это и значит, — наконец повернулась к нему Наталья. Её лицо было бледным, но глаза сверкали тёмным, холодным огнём. — Я не стану их стирать. И больше не буду заниматься стиркой твоих вещей, если они не окажутся в корзине для белья.
Он усмехнулся, но смех получился натянутым и неискренним. Снова пытаясь вернуть контроль над ситуацией, он предпринял попытку установить власть.
— Ты моя жена или кто? Это твоя обязанность.
Эти слова стали детонатором. Спокойствие Натальи лопнуло, словно слишком натянутая струна.
— Я не обязана заботиться о тебе, как о ребёнке! Я твоя жена, а не няня! А ты взрослый мужчина, а не плаксивый малыш, которого только что забрали из детского сада!
— Но ты…