Я не находила слов. Богдан овдовел семь лет назад, и мы уже свыклись с мыслью, что он останется один. И вдруг — молодая избранница.
— Может, это даже к лучшему? — осторожно предположила я. — Он больше не будет чувствовать себя одиноким…
— Леся, ей тридцать пять. А ему шестьдесят три. Почти тридцать лет разницы.
— Ну и что? Иногда ведь случается настоящее чувство…
— Какое чувство?! — Максим с силой ударил кулаком по столу. — Ей только деньги его нужны! Я видел, как она на него смотрит — будто на кошелёк!
— Ты же не можешь быть в этом уверен…
— Могу! Я спросил у отца: «Папа, а как же дача? Мы ведь собирались весной продолжить ремонт». Он замялся, отвёл взгляд: «Да, дача… Обсудим позже». Я говорю: «Давай сейчас обсудим». А он мне: «Не сейчас, Максим. Видишь же — я занят». А эта Орися рядом стоит, улыбается и его за руку держит. Тогда я понял — что-то тут нечисто.
— Что ты теперь думаешь?
— Не знаю… Но мне тревожно, Лесь. Очень тревожно.
Прошла неделя. Это было 28 февраля, в среду. Мне на работу позвонила женщина с незнакомым голосом:
— Добрый день, это Леся?
— Да.
— Это Орися, невеста Богдана. Ваш номер мне дал Максим.
— Слушаю вас.
— Я звоню сообщить… — она замолчала на мгновение. — Богдан умер сегодня утром. Инфаркт.
У меня всё поплыло перед глазами. Я вцепилась в край стола:
— Что вы сказали?
— Он скончался. Приехала скорая помощь, но уже было поздно… Врачи сказали: обширный инфаркт, смерть наступила мгновенно.
— Где сейчас Максим?
— Я уже сообщила ему. Он едет сюда.
Я всё бросила и вызвала такси к дому свёкра. Когда приехала — у подъезда стояла «скорая», рядом полиция и толпа соседей. Поднялась на четвёртый этаж — дверь распахнута настежь, внутри сотрудники полиции; Орися сидит на диване и плачет в платок.
Максим стоял у окна и смотрел куда-то вдаль.
— Макс… — я подошла к нему и обняла.
Он остался неподвижен как статуя.
Тело Богдана увезли в морг; нам велели прийти завтра за документами.
Домой мы вернулись поздним вечером. Максим лёг на диван лицом к стене; я присела рядом и стала гладить его по спине молча. Он долго молчал тоже… Потом тихо произнёс:
— Я не успел помириться с ним…
— Что ты имеешь в виду?
— Мы тогда сильно поссорились… Когда я приехал и увидел эту Орисю… Наговорил ему гадостей: что он старый дурак и она им пользуется… Он обиделся страшно… Выгнал меня… Сказал: «Не вмешивайся в мою жизнь». И я ушёл… После этого мы больше не разговаривали… А теперь уже никогда…
Он заплакал тихо-тихо; слёзы текли по щекам без звука всхлипов или рыданий… Я крепко прижала его к себе… Так мы просидели до самого утра…
Похороны состоялись через три дня. Пришло около двадцати человек: родные, соседи и бывшие коллеги по работе Богдана. Орися стояла у гроба вся в чёрном платье и рыдала громко, почти демонстративно… Я наблюдала за ней со стороны и думала: а вдруг она действительно испытывала к нему чувства?.. Или всё-таки прав был Максим?
После кладбища мы направились к нотариусу узнать о завещании покойного. Женщина преклонного возраста с очками на носу открыла папку с бумагами:
— Завещание датировано 15 января 2024 года… Всё имущество гражданина Богдана — квартира по адресу…