Анна не смогла сдержаться. Распахнув дверь, она выпорхнула из дома так резко, что все вокруг замерли. Праздник остановился. Стол застыл на месте. Даже ветер притих.
Без определённой цели и мыслей, только ноги несли её прочь — к старому дубу на краю поля. Там, в дупле, с детства хранился её тайник — уголок, где можно было укрыться от всего мира.
Через полчаса её нашёл Алексей. Анна сидела, обхватив колени, глядя на заходящее солнце. Он молча присел рядом.
— Я им не верю, — прошептала она. — Не хочу в это верить.
— Я проверил документы, — ответил он тихо. — Они подлинные. И тест тоже.
— Вы вернёте меня им?
— Никогда, — твёрдо сказал Алексей. — Никто не заберёт тебя у нас. Но…
— Но?
Он устремил взгляд на горизонт, где солнце медленно исчезало за лесом.
— Ты можешь узнать свою историю, не потеряв то, что у тебя есть. Мы — твой дом, Анна. Мы — твои корни. Но если захочешь понять, откуда ты пришла — это тоже будет частью тебя.
Анна прижалась к Алексею, как в первый вечер, когда они оказались вместе в доме.
— Я не хочу выбирать, — тихо сказала она. — Не могу.
— И не нужно, — он нежно поцеловал её в макушку. — Семья — это не только кровные узы. Это любовь. А у тебя её предостаточно. Любви не бывает слишком много.
Когда они вернулись в дом, гости всё ещё оставались на месте. Надежда и Владимир сидели за столом, а Тамара — напротив, бледная и сосредоточенная, словно выдержавшая внутренний шторм.
Анна медленно вошла, остановилась в центре комнаты и произнесла:
— Я не знаю, кто вы для меня. Возможно, вы действительно мои родители. Но моя семья — здесь. Эти люди. Мама и папа. Они воспитали меня. Они дали мне дом. Дали имя. Дали любовь. Это и есть моя настоящая семья.
Надежда кивнула, смахивая слёзинки.
— Мы не хотим ничего отнимать, Анна. Мы просто… надеемся, что ты позволишь нам стать частью твоей жизни. Если захочешь.
Спустя четыре недели Анна сделала свой шаг. Сердце замирало, когда машина подъехала к чугунным воротам особняка.
Дом, где она родилась, оказался таким, каким она его представляла: холодным, идеальным, почти музейным. Белоснежные колонны, безупречный порядок в саду, голубой бассейн, в котором ни разу никто не купался.
Её комната — светлая и просторная — пахла новым деревом и чужими воспоминаниями. На стенах — фотографии маленькой девочки, которую Анна не знала. В углу — игрушки, которых никогда не было в её жизни.
— Вот твой первый день рождения, — рассказывала Надежда, перелистывая альбом. — А здесь ты делаешь первые шаги.
Анна молча рассматривала снимки, словно из параллельного мира.
Постепенно две семьи стали находить общий ритм. Встречи были неловкими, слова — осторожными. Но со временем между ними возникла связь. Владимир и Алексей стали вместе заниматься ремонтом старой теплицы. Надежда и Тамара обменивались рецептами. Даже кошка привыкла к новым гостям.
На семнадцатилетие Анны все собрались за одним столом. Уже не чужие. Не совсем свои. Просто близкие.
Надежда вручила ей серебряный кулон — в виде дубового листа.
— Теперь у тебя две истории, — сказала она. — И два дома. Ты уникальна, потому что принадлежишь обоим мирам.
Анна поступила в Академию искусств. Обучение оплатили Петровы, а квартиру в городе предоставили её настоящие родители. В комнате на стене висели две фотографии: одна — с деревенским двором и яблоневым садом, другая — с белыми колоннами и аккуратным газоном.
— У меня два крыла, — отвечала Анна на вопрос, каково это — быть частью двух семей. — Одно вдохновляет, другое поддерживает. Вместе они дают мне силы летать.
Через пять лет в центре Винницы открылась её первая персональная выставка. Галерея была заполнена людьми. Тамара и Алексей стояли в своих лучших платьях и рубашках, немного смущаясь чёрных туфель и официальной атмосферы. Рядом — Петровы, в дорогих костюмах, но с таким же горящим взглядом.
Все смотрели на одну картину. Центральную. Самую большую.
На холсте — раскидистый дуб. В его ветвях — два гнезда. В одном — ветер с полей, трава и жужжание пчёл. В другом — городской свет, стекло и движение. А между ними — молодая птица с широкими крыльями, которая не выбирает, а парит.
Свободная. Целостная. Сильная.
Когда журналисты окружили Анну, протягивая микрофоны, она долго молчала. Затем положила руку на раму картины и произнесла:
— Это моя история. Два корня. Две семьи. Два начала, сливающихся в одно. Это не разделение. Это целостность. Это моя семья. Вся, до единого человека.