— Игорь, прошу тебя ещё раз подумать! — Тамара Сергеевна взглянула на сына снизу вверх, а тот, высокий, худощавый, с растрёпанными волосами, в растянутой футболке и джинсах с тёмными пятнами на бедрах и свисающими цепочками по бокам, опёршись плечом о холодильник, уставился на свои босые огромные ноги сорок седьмого размера, и не мог понять, куда они растут.
— Я уже всё решил, мама. Зачем тут раздумывать? Это лишнее! — наконец махнул он рукой и поднял голову.
Тамара смотрела на него с растерянностью, даже с испугом. Ведь раньше всё складывалось прекрасно! Игорь так обрадовался, когда поступил, с удовольствием ходил в институт, всё время что-то зубрил, и было видно, что ему, как сейчас говорят молодые, «в кайф» заниматься, латынь из его уст сыпалась словно горох из мешка…
А тут вдруг всё изменилось! Он уходит, оставляет институт…
— Игорь, ты же столько готовился, старался. Хоть химия давалась с трудом, но ты одолел её сам! Репетиторов не брал, хотя мы с отцом могли это позволить… И… — Тамара цеплялась за последнюю надежду, но Игорь только подошёл, быстро наклонился, как будто сломался пополам, поцеловал её за собранные в пучок волосы, слегка потряс за плечи и сказал:
— Не переживай, мам! Всё наладится! Сначала найду работу, а потом что-нибудь придумаю. Зачем ты так вздыхаешь?
— А что я могу сделать, Игорь? Почему ты решил всё так резко? Тебя деньги заставляют? Скажи сколько, мы заплатим. Или проблема с коллективом? Но это пройдёт, Игорёк! Это же институт, а не песочница! Нужно просто привыкнуть.
Игорь отвернулся к окну, почему-то задвинул штору. Если говорить о коллективах, мама в этом разбирается. Ведь сама работает у… Как там директора зовут? Ах да, у Павла Михайловича. Очень строгий, но мама терпит.
Игорь тоже мог бы потерпеть — что такого, если преподаватель на семинарах требователен, на зачётах строг, на экзаменах жёсток, или однокурсники оказались сложными… Это пустяки. Но именно по ним он не уходит.
Он даже заходил в деканат, интересовался, как правильно бросать институт — нужно ли что-то писать или достаточно просто не явиться на сессию и не отвечать на вызовы?
Секретарь, Лена, только хлопала глазами и вздыхала так, что её красивый бюст чуть не выпрыгивал из кофточки. За время работы в медицинском институте никто просто так документов не снимал!
Обычно, если кого-то отчисляли, тот сразу возвращался с покаянным лицом, выслушивал выговоры декана, а потом его родственники приносили подарки руководству, чтобы найти компромисс. Лена носила им чай и кофе и очень переживала.
Если даже и это не помогало, поступали звонки «сверху». Лена не успевала соединять, оправдывалась, что декан отсутствует, просила подождать, но в ответ получала строгие замечания, что такие люди не привыкли ждать.
Она дрожала, сказывался стресс, потом, когда декан возвращался, нервно курила в туалете, нарушая все правила здорового образа жизни. Напротив неё на двери висел плакат с изображением лёгких курильщика. Но Лена считала, что с ней такого не случится — надо лишь избавиться от стресса.
А тут Игорь Тихонов, отличник, неожиданно собрал документы! Лена была в простом шоке.
Тамара Сергеевна тоже, хотя и повидала многое, была поражена.
— С коллективом и преподавателями всё в порядке, мама… Просто я не могу, понимаешь? А как врач может «не мочь»? Зачем тогда всё это? Нельзя халтурить. Так что…
Он хотел продолжить, но в этот момент кто-то позвонил в дверь. Тамара вскочила, а Игорь, словно обрадовавшись возможности завершить тяжёлый разговор, помчался её открыть.
Его высокая фигура раскачивалась в коридоре, то заслоняя лампочку под потолком, то снова обнаруживая её.
— Добрый вечер, Игорь! — у порога стояла Ольга Петровна, знакомая мамы и жена директора Тамары.
— Здравствуйте, тётя Оля! Мама на кухне, проходите! — улыбнулся Игорь. — Как поживает Павел Михайлович?
Ольга Петровна позволила вежливому юноше снять пальто, повернулась к нему и покачала головой.
— Ох, не спрашивай, Игорёк! Всё совсем плохо! — и направилась на кухню.
— Ну слава богу, — думал молодой человек. — Значит, меня больше не будут допрашивать!
Он хотел было уйти в свою комнату, но Тамара выглянула в коридор и строго произнесла:
— Игорь, мы ещё не закончили. Не торопись, всё хорошо обдумай. С отцом тоже нужно поговорить! Понял?
— Понял, мамочка! Конечно, понял! Я пойду спать, завтра рано…
Игорь скрылся в своей комнате, а Тамара провела глазами гостю, нахмурилась.
— Тамара, я не слишком вовремя? Извини, но у нас катастрофа. Можно сесть? Ой, и чай мне, пожалуйста! Так хочется пить! Понимаешь, на обед набрала селёдки, ты знаешь, как я люблю селёдочку с укропом, кольцами лука и маслом… — болтала Ольга Петровна, глядя, как Тамара автоматически взяла «гостевую» чашку из шкафчика, положила туда заварку, налла кипяток, подула и поставила перед гостьей, а сама встала с прихваткой в руках.
Ольга Петровна сделала пару глотков, поморщилась, покопалась пальцем в вазочке с конфетами, взяла одну из них.
В доме у Тамары всегда были изысканные сладости — бельгийский шоколад, помадка, орешки — всё, как нравится Ольге Петровне. Муж Тамары был связан с фабрикой «Красный октябрь», и всегда снабжал дом угощениями.
— Тамара! Алё! Ты меня слышишь? Что с твоим Игорьком? Ой, ладно, эта молодёжь постоянно выкидывает что-то странное. А я зачем пришла? — Ольга даже постучала по скатерти, чтобы привлечь внимание хозяйки. — Сядь, поговорим.
Тамара послушно устроилась.
«Что же случилось с Игорём? Он замкнутый парень, решил, что должен справляться сам. Но это неправильно! Зачем тогда семья? Чтобы помогать, поддерживать, выручать, наставлять…» — думала Тамара, пока Ольга наслаждалась идеальным белым бельгийским шоколадом.
«Оля хорошая, — убеждала себя Тамара каждый раз, когда эта женщина приходила. — Просто немного бесцеремонная, унаследовала это от матери. Но если пришла, значит, дело серьёзное».
В Тамарином доме часто просили помощи — кто за советом, кто, чтобы выговориться. Игорь привык к тому, что на кухне бывают и слёзы, и всхлипы, после чего мама всегда что-то придумывала, и жизнь шла дальше, будто проблемы не было.
— … Тамара! Ты меня слышишь? Я говорю, чтобы он не беспокоился, — всё сделаем, как положено: банкет, длинный стол, водочку поставим, дамам шампанское, посидим. А он руками машет, представляешь! — Ольга забегала словами, затем затихла и нахмурилась. — Ты меня слушаешь, Тамара?
Тамара несколько раз моргнула, потерла лоб, глубоко вздохнула.
— Слушаю. Конечно слушаю. Кто же не хочет отмечать юбилей, Оля? — села напротив подруги и сложила руки перед собой, как будто в школе. Так старалась сосредоточиться.
— Нет, тут дело в Павле Михайловиче! Ты же знаешь, у него день рождения — шестьдесят лет. А он не желает устраивать праздник. Неприлично, говорят! Нельзя так экономить, люди у нас какие! — Ольга начала раскачиваться, изображая беду.,Тамара постучала пальцами по столу, выпрямилась в кресле.
— Конечно, нужно отпраздновать! И поздравить, и подарок подготовить. А почему он отказывается? Странно… — проговорила она.
— Что здесь странного? — усмехнулась Ольга. — Ты же знаешь, что в коллективе его все ненавидят. Абсолютно все! Он уверяет, что люди не придут, что желать ему будут только зла. У вас там же все люди нехорошие. Вот так!
Ольга Петровна схватила еще одну конфету, зашуршала фантиком, закинула шоколадку за щеку, стала перекатывать её во рту, как грецкий орех, и сделала глоток чая.
Тамара молча смотрела на неё.
Павел Михайлович действительно не пользуется популярностью. Он старой закалки, немного ворчлив, неприветлив и совсем не умеет находить общий язык с людьми.
Грубоват, не склонен считать женщин слабым полом настолько, чтобы позволять им опаздывать или уходить раньше, строг до предела, но Тамара его любит. Он ей напоминает старика Хоттабыча из фильма, борода у него такая же. Ольга долго его уговаривала побриться, но упертый и сварливый мужчина не поддавался.
Тамару привлекали его надежность и дотошность. Без этого их Киев давно бы развалился.
— А что от меня требуется? — пожала плечами Тамара. — Как помочь?
— Что как? — воскликнула Ольга с удивлением, разлетая руками по столу. — Ты же всех знаешь, в конце концов кадровик! Вот и садись, уговори всех прийти. В эту субботу, в пять вечера, в «Одессе». Нужно же отметить! Юбилей такой! На работе, понятное дело, не станем — эти стены! — фыркнула Ольга. Киев она ненавидела, считая, что муж там только штаны просиживает, хоть и получал путевки и премии. Ольга сама не работала уже лет двадцать, зачем ей, если она при муже, а он — на высокой должности! Но работу Павла ругала во всю силу. Просто так.
— Я? Всех? Но Ольга, у меня сейчас вовсе нет свободного времени, да и с Игорем что-то… Надо ему помочь… — пробормотала Тамара.
— Тамара! Вот так благодарность! Мы же твоему Игорю на день рождения велосипед подарили, а когда ты болела, с той анемией, помнишь, Павел всё равно премию заплатил и фрукты привез — хоть и для моей мамы покупали. Помнишь?
Тамара кивнула. Как не помнить… Ольга несколько раз звонила, рассказывала, как на рынке выбирала гранаты и апельсины, собиралась отдать их маме, а Павел настоял, чтобы это было для Тамары.
— Значит, раз помнишь, вот и отплати. Я бы сама обзвонила всех ваших научных работников, пригрозила бы им, но времени нет. Организовать один банкет! Уже голова кружится. Ну как, Тамара? Могу на тебя рассчитывать?
Тамара снова кивнула.
— Тогда пусть все придут, хорошо? Павлу Михайловичу устроим отличный юбилей. Заслужил, бродяга! — хлопнула Ольга по столу и поднялась. — Теперь я спокойна. Пойду к Наташе загляну, она обещала отдать итальянские туфли — ей малы, наша Наташа располнела.
Тамара посмотрела на часы — уже поздно. Если обзванивать сейчас, придется тянуть до одиннадцати. Нет, лучше завтра зайти ко всем лично. Да, так будет лучше.
— Игорь! Игорёк, ужинать! — позвала Тамара сына. — Надо с тобой еще поговорить!
Но дома парень не оказалось. Пока Ольга Петровна трещала на кухне, он ушел.
Весь остаток вечера Тамара провела одна в темной комнате. Если включить свет, мысли разбегутся, а ей нужно тщательно всё продумать…
…На следующий день Тамара рано пришла в офис, налив себе чашку чая и перекусив печеньем, дождалась коллегу и соседку по кабинету — Ирину Николаевну. Она руководила совместными проектами с другими организациями в Киеве.
— Ирина, можно? — постучалась Тамара в её кабинет.
— Конечно, Тамарочка! Доброе утро. Почему так рано? Я на электричку спешу, половину поездов отменили, вот и пришлось вырваться с рассветом. — Ирина Николаевна достала из сумки завёрнутые бутерброды. — Я поем, не против?
Тамара не возражала, принесла чайник, они сели за небольшой столик в углу.
— Ирина, у Павла Михайловича юбилей — шестьдесят лет. Он приглашает всех в эту субботу в «Одессу» на банкет, посидим, поздравим. Придешь? — заметила Тамара, будто почувствовав, как коллега напряглась.
— Знаешь… Мы на дачу к тете поедем. Там надо… Короче, я его не люблю, на дух не выношу! — доверительно ближе наклонилась Ирина, проглотив кусок колбасы.
— Ну, он человек сложный, грубоватый, но это же праздник, Ирина… Надо как-нибудь объединиться и отметить.
— Пусть отмечает с Ольгой Петровной, — махнула рукой Ирина. — А со мной Павел Михайлович себя свысока ведет, контролирует, дотошничает. Если бы не доверял — давно бы уволил или прямо сказал! Нет, он требует бесконечные отчёты. Я уже измучилась оправдываться, что не зря здесь работаю! И вообще, с женщинами он неумеючи, как бревно бесчувственное.
Тамара пожала плечами, задумалась, затем, сама удивленная, проговорила:
— Оля его терпеть не может, за глаза называет остолопом и занудой. Её интересуют только его деньги и статус. Он несчастный человек. Полагаю, он разучился нормально разговаривать с женщинами, боится их. Ирина, если подумать, он эти отчёты не для себя ведёт — с него тоже спрашивают, на ковер вызывают. В прошлый раз наш институт стал единственным, кто с документами справился, за это и премии дали, и компьютеры. А у других директоров подчинённых жалели зря.
Ирина слушала рассеянно, мешала сахар, кусала губу.
— А Ольга Петровна его не любит? Серьёзно? — спросила неожиданно.
— Строго между нами, — чуть оправдываясь, сказала Тамара, заранее сожалевшая, что проговорилась. — Она часто у нас дома бывает.
— Знаешь, я в Павла была влюблена! — тихо созналась Ирина с улыбкой и покраснела. — Когда устроилась сюда, он был ого-го! Без бороды, помнишь? Я в него влюбилась по уши. Потом обиделась, что он женат, стала нарочито высокомерной… Он ругался, требовал внимательнее работать. А я не могла, смотрела только на него. Ну что тут скажешь! Может, и к лучшему, что он не гладит нас по головке… Несчастный мужик, на работе, наверное, отдыхает только. Жаль мне его. Ладно, я приду на юбилей. А что дарить будем? Нужно что-то стоящее…
— Придумаем. Спасибо, Ирина! — кивнула Тамара, поднялась, поправила чашки на столе и вышла.,Вот так выходит, Ирина испытывала чувства к Павлу… А ведь разница в возрасте была незначительной, они могли бы быть счастливы вместе! Но Оля точно не позволила бы этому случиться, ни за что!..
Дальше в списке значились младшие научные сотрудники, ребята из лаборатории, с которыми дело пошло гладко и быстро. Им было все равно, по какому поводу устраивается банкет, лишь бы их накормили и дали потанцевать.
— Что, правда придёте? — удивилась Тамара. Она подготовила для них пропагандистскую речь с призывами и апелляцией к совести. Но ребята даже не дали ей договорить.
— Да что вы, Тамара Сергеевна! Конечно, придём! У нас столовую закрыли на ремонт, приходится ездить в Кременчуг, что неудобно. Вот лучше уж в «Одессе»! — засмеялись они.
— Но вы же туда не ради еды идёте, а чтобы почтить событие! — слегка рассердилась Тамара. Однако эти ребята были чуть старше её сына Игоря, она их понимала. Им не нужны были торжественные старомодные чествования, их молодость смотрела вперёд, не зацикливаясь на формальностях! — Хоть бы улыбнулись и показали радость от праздника. Павел Михайлович всегда ставит вас в пример студентам, когда выступает на кафедре. И…
— Да он нормальный дед, Тамара Сергеевна! Совсем не страшный! Бывает и хуже! — уверили её молодые ученые, а потом быстро выпроводили из комнаты. У них же эксперименты, понимаешь, а она отвлекает…
Старших научных сотрудников, кандидатов, доцентов и прочих представителей научного сообщества Тамара собрала сразу всех в малом зале на совещании.
— Уделите мне минутку, пожалуйста, — попросила она. Все послушались, ведь Тамара была «кадровичкой», через неё проходили обходные листы перед отпусками, да и сама должность была весьма значимой! — Друзья, в субботу у директора юбилей, будем отмечать в «Одессе» в пять часов. Очень прошу присутствия каждого.
— Вот опять принуждают! Выходной ведь, заслуженный, и снова распоряжаются вместо нас! — возмутился Владимир Сергеевич, мрачно настроенный мужчина, который всегда всем был недоволен.
— Да вы же всё равно дома одни сидите! — улыбнулась Тамара. — Здесь вас и накормят, и развлечут! И вам, Владимир Сергеевич, будет нелишним поздравить Павла Михайловича.
— Почему именно я? — надулся Владимир, сжав кулаки.
— Потому что в прошлом году вы могли бы оказаться под судом за подделку данных, а Павел Михайлович за вас вступился и отстоял. Да, теперь он ежедневно проверяет вашу работу, наведывается в кабинет, вызывает к себе, и вам это неприятно, ведь вы мужчина и воспринимаете это как унижение. Но это не так! Гораздо проще предупредить проблему, чем потом её устранять! — Тамаре внезапно показалось, что её мнение не важно, несмотря на возможные сплетни коллег. У неё и без того голова кругом — Игорь сказал, что сегодня заберет документы из института…
— Проблема… Проблема… — поморщился Владимир, словно в нос ему принесли нашатырь. Тогда его серьезно потрясли, рылись в рабочих журналах, проверяли, допрашивали. Он просто устал — устал выполнять бесполезную работу. Институт скоро закроют или приватизируют, и вместо ученых в тех кабинетах — где на стенах висят портреты великих умов — будут сидеть бизнесмены, плотно болтающие и зарабатывающие деньги. Сейчас все кажется бесполезным. Павел это тоже понимает, старается, что-то доказывает, но всё равно их труд окажется напрасным. Жаль… — Ладно, Тамара Сергеевна, приду я. Подарю ему удочку, в честь юбилея. Чтобы на пенсии было занятие. Вместе будем ездить.
— Я мыльницу заграничную подарю и щетку для ботинок, — вступил кто-то, и все рассмеялись. — Ладно, ладно, Тамара. Не волнуйтесь. Только бы Ольга Петровна не испортила всё! — прозвучало, когда Тамара уже выходила.
«Вот именно!» — подумала она.
Потом Тамара заглянула к Лидии Борисовне, завхозу. Та питала недовольство к Павлу, поскольку он всегда инспектировал её работу, лично считал метлы и лопаты, принимал работы, ругал за неправильные гвозди, унылый цвет стен и кривые плинтуса, грязные окна.
«Вы работаете с учеными, Лидия Борисовна!» — приказывал Павел, стуча по столу пальцем. — «А ведёте себя, будто не хозяйка здесь! Завтра обязательно устраните течь в подвале, и не кое-как, а качественно, иначе я вас уволю!»
А Лидия была без настроения. Зачем так кричать? Война не началась, служба идёт, не так ли?
— Но, Лидия, в конце концов именно Павел Михайлович помог вашей семье с квартирой! Сколько вы стояли в очереди? Десять лет? А он позвонил и решил все вопросы. Вашим детям стало просторнее и светлее, не так ли? Знаю, что это, может, не самый правильный способ — так упрекать, как я сейчас. Но удивительно, что люди не ценят добро, а запоминают мелкие проблемы. В работе всегда есть конфликты. Ну как же так? — Тамара замолчала.
Лидия пожевала губы. Да, Тамара права. Трёшку их семье выбил именно Павел Михайлович. Телевизор подарил тогда и в ванной трубы починил…
— Ладно, я просто ворчу. Приду, — согласилась женщина. Тамара кивнула с удовлетворением.
Осталась лишь Полина Ивановна, секретарь, ветреная девушка, «блатная», всего восемнадцати лет от роду, которая одевалась вызывающе и курила прямо на рабочем месте. Никому она не нравилась. Обращаться к ней требовалось обязательно по имени-отчеству с должным уважением. Нет, не просто так. УВАЖЕНИЕМ. Вот так.
— Полина Ивановна, к вам я! — решила Тамара и уселась напротив. Полина медленно опустила помаду и уставилась. — Хотела сообщить, что в субботу состоится торжество по случаю юбилея директора в кафе. Вас тоже ждём. Это очень важное событие, и я надеюсь, что вы отнесётесь к нему со всей серьёзностью.
Тамаре стало противно от собственных официальных слов, все искренние человеческие эмоции куда-то испарились.
— Чего? Сколько стукнуло старому? Господи, неужели вы думаете, что я буду сидеть за столом с этими инвалидами и делать вид, будто весело? — рассмеялась Полина, закидывая голову назад. Её идеальная шея казалась невозмутимой. Она планировала зависать здесь до следующего года, чтобы наконец поступить на журфак. Папа обещал помочь. Зачем ей эти ученые в белых халатах с их колбочками и чашками Петри? Скучно и глупо!
— Думаю, сидеть придётся, — спокойно ответила Тамара.
— Ха! Я ненавижу вашего старика, поняли?! — зашипела Полина. — Всё не так, заставляет перепечатывать по сто раз, ошибки ищет, придирается, замечания делает. Господи, кому нужны эти отчёты и приказы? Напечатали, положили в папку и живи спокойно! А он меня гнобит!
— Вы это так прямо говорите? — Тамаре стало забавно. — Не боитесь? И на журналиста собираетесь?
— Чего бояться? Вы скоро уйдёте, а я останусь и стану работать с красивыми мужчинами в дорогих костюмах, которые будут меня уважать и заботиться о моём комфорте. Поняли? — склонила голову Полина и посмотрела свысока.
— Поняла. Знаете, пожалуй, вам лучше не приходить на праздник! — Тамара встала. — Иначе всё испортите. До свидания, Полина.
Полина даже моргнула. Как так? Просто уйти и не пытаться отговорить? У неё же папа! Он может всех тут одним движением придавить, он…
Но Тамара действительно ушла. И это оказалось по-настоящему страшно. Полина не знала, чего теперь ждать…
В обед Тамара неоднократно звонила домой, надеясь, что сын расскажет что-то и прояснит ситуацию. Но никто не отвечал. Тогда она решила немного прогуляться. В кабинете было душно и пыльно.
На улице было прохладно, но это даже радовало. Небо затянули тучи, к вечеру обещали дождь, но Тамара в прогнозы не верила — те часто ошибаются.,Она уже сошла с крыльца и собиралась пройти по аллее, когда заметила Павла Михайловича, сидящего на скамейке в привычном синем плаще и шляпе. Рядом с директором почему-то находился Игорь. Они вели беседу.
Игорь горячо что-то доказывал, Павел Михайлович кивал ему, нахмурив брови и качая головой. Игорь начал почти кричать, покраснел, проходил рукой вдоль куртки — явный признак сильного волнения. Его собеседник снова кивал и что-то отвечал. Потом, подняв глаза, заметил Тамару и покачал головой, словно предупреждая не подходить.
Тамара ответила кивком…
Через десять минут Игорь догнал мать на другом конце аллеи, слегка сжал руку, и Тамара взяла её.
— Привет! — улыбнулся сын.
— Привет, милый. Что ты здесь делаешь? Я уже звонила домой…
Тамара боялась спрашивать про институт.
— А я к тебе в гости пришёл. Давно не был. Павел Михайлович вот со мной поработал по-воспитательному. Он ничего такой старик! Я думал, что он скучный зануда! — тихо сообщил Игорь.
Тамара остановилась, повернула сына лицом к себе.
— Он хороший человек, Игорь. Он держит весь этот беспорядок на своих плечах, никто в него не верит, а он всё равно старается. Он предан своему делу, только и всего! — говорила Тамара с горячностью и убеждённостью, иначе и не могла. Ей надоело слышать плохие слова о Павле. Хватит!
— Ладно! Ладно, перестань! — взмахнул руками Игорь, будто сдаваясь. — Я же и говорю, что он хороший. Мам, я тут подумал… Я ещё постараюсь, буду учиться. Бросить всегда можно… Просто… — парень окинул взглядом двор, словно кого-то ища. — Просто мне кажется, что я слишком слаб. Мне всех жалко. Больные такие несчастные, уязвимые, а нам приходится иногда покрикивать на них, чтобы как-то привести в порядок. Так говорил наш куратор в больнице. А Павел Михайлович думает иначе, как бы так сказать — по-другому. Мы решили, что нужно искать «золотую середину». Твой директор уверен, что это возможно, но нужен опыт. И он пока этому не научился, так и сказал. Он тоже строгий, поблажек не даёт. Мам, а он бывает слишком резким, грубым?
Тамара задумалась, потом покачала головой.
— Нет. Павел Михайлович умеет отделять человека от его должности…
… И он доказал это на своём юбилее. Каждому находил добрые слова, искренние и простые. Спрашивал о детях, супруге, благодарил, что пришли на праздник. Оказывается, он всё знает: у кого болеет бабушка, у кого ребёнок в школе неуспевает, кто ждёт прибавление в семье, а кто, наоборот, потерял близкого; что кому не нравится.
Павел не верил, что люди могут к нему относиться «по-человечески», думал, что им он не нравится. Ольга всегда говорила, что это невозможно, что таких как Павел тихо ненавидят. Но оказалось, что она ошибалась…
За столом было приятно. Не весело, как у молодежи, не шумно, никто не смеялся громко, дамы не кокетничали, но всё равно было уютно.
Затем подошли ребята — «младшие сотрудники» в костюмах и галстуках — принесли гитару и заиграли. Не попсовые песни, а то, что считал Павел Михайлович важным — Визбор, Высоцкий, Хиль, Градский.
Директор прослезился, вытер глаза платком, а Ольга озадаченно озиралась вокруг.
— Тамарочка! — тихо прошептала она, цепляясь за рукав подруги. — Ты что, их всех так хорошо настроила? Они же все его, на самом деле, не любят, а так искусно притворяются! Ну надо же! Павлушка будет доволен! Всё мучился, сил не было, сидел как сухое полено, а тут слезу пустил. Отвратительно! — пожала плечами, звякнули браслеты на её руке.
— Знаешь, Оля, я никого специально не подговаривала. Всё было искренне. Павел Михайлович — обычный живой человек, он много для нас сделал, ты же не будешь этому возражать. — Тамара улыбнулась, потом серьёзно добавила. — Честно говоря, я бы, хоть и звучит жестко, не хотела видеть на этом празднике двоих человек, — женщина ненадолго замолчала, Ольга заинтересованно вздернула бровь и сделала небольшой глоток вина.
— Кого именно?
— Полину и тебя, — пробормотала Тамара.
— Меня?! — Ольга закашлялась. — Почему я не должна быть здесь, Тамара?! Ведь именно я сделала из него того, кто он сейчас! Я его из грязи вытянула, на пост выдвинула, кормила, пела домашние песни, носовые платки в карманы сула, а ты говоришь, что я не заслужила быть здесь?! — Ольга покраснела, скомкала салфетку.
— Извините, Ольга Петровна, да, вы сделали его таким — замкнутым, строгим, боящимся сказать доброе слово. Вам это удалось. Прошу прощения, я пойду танцевать, мой муж Алексей пришёл. И Игорь тоже.
Тамара поднялась, улыбнулась кому-то, направилась к другим танцующим парам.
Вскоре Павел вышел вперёд и перехватил Тамару у мужа, кивнул ей.
— Спасибо вам, Тамара. Знаю, что все эти люди пришли именно благодаря вам. Спасибо! — сбивчиво произнёс он.
Но Тамара покачала головой.
— Да что вы! Просто иногда мы забываем важные вещи, и кому-то нужно напомнить. Ну что же вы стоите, Павел Михайлович?! Танцуйте, вы великолепно ведёте! И спасибо вам за моего Игоря, пусть у него всё наладится.
Они долго благодарили друг друга, пока рядом не появился Игорь и, неловко, но стараясь, затоптался под ногами.
— Игорь! Ты мне ноги отдавишь! — сказала Тамара с притворной злостью.
— Я потом вылечу. Мам! Ну перестань! В этом костюме я и так как полный дурак выгляжу, а ты ещё и критикуешь! Папа! Забери её!
Тамара смеялась, Алексей стал закруживать её всё быстрее, поцеловал. И мир перестал существовать. Как много лет назад, когда он впервые обнял её.
Тем временем Павел Михайлович пригласил Ирину Николаевну. Один раз с ней он потанцует, пусть Ольга думает, что хочет! Этот день принадлежит Павлычу!..