Я успел лишь на мгновение. Оксана, не подходи к морю. Никогда. Что бы ты ни услышала — даже если позовут моим голосом — не иди туда. Он отступил на шаг, и его лицо стало размываться, словно отражение в зыбкой воде. Из глаз потекли густые чёрные слёзы, напоминающие нефть. — Прости… — прошептал он перед тем, как исчезнуть в тумане. Оксана бросилась вперёд, но её руки схватили лишь пустоту. На пороге осталась только холодная влага и солоноватый запах прибоя.
С того дня она больше никогда не открывала дверь после захода солнца. И каждый вечер, когда волны начинали нашёптывать у её окон, она слышала его голос — зовущий, еле различимый… всё ближе…
Ночи после того злополучного вечера превратились для Оксаны в нескончаемый ужас. Каждый раз, стоило ей сомкнуть веки, перед внутренним взором вставал Марко: промокший до нитки, бледный и с пустыми глазами без искры жизни. Его слова звучали эхом внутри неё: «Не ходи к морю… не иди…».
Но однажды ночью её разбудил странный звук — шорох или шёпот, едва уловимый и хриплый, будто доносился из глубины дома. Она подошла к двери детской комнаты — той самой, где исчез Марко. Шёпот становился всё настойчивее и вскоре превратился в зов: словно мальчик звал её к воде.
Сердце Оксаны колотилось с бешеной скоростью; разум пытался сопротивляться этому наваждению, но ноги сами понесли её к выходу. Распахнув дверь, она увидела лишь тьму там, где раньше была комната сына.
Из глубины мрака выступила фигура — расплывчатая тень с чертами ребёнка. Тот же голос произнёс:
— Мама… они ждут меня в воде… теперь ждут тебя тоже.
Оксана осознала: Марко так и не вернулся назад — он остался пленником морской бездны между жизнью и смертью.
Она зажмурилась и поклялась больше никогда не смотреть на море.
Но вода по ночам продолжала нашёптывать ей:
— Забери меня с собой…
Дни начали сливаться с ночами в единый непроглядный кошмар. Оксана теряла силы: ни есть толком не могла, ни уснуть; разум её трещал под тяжестью отчаяния…