— Ну… ты понимаешь… — голос Тамары в трубке звучал колеблюще. — Я просто хотела узнать, получила ли ты зарплату?
— Получила, — сухо произнесла Оксана. — Как обычно — пятнадцатого. Как обычно — перевела Нине деньги на коммуналку и лекарства, закрыла часть автокредита, отложила немного на счёт для поездки в Одессу, о которой мечтаю уже три года. А потом — как всегда — прозвонила ты.
Уже приближалось полдень субботы. Оксана только что проснулась — редкий подарок, позволенный себе в единственный выходной день без совещаний и срочных дел. Телефон лежал молча на тумбочке, но как только она взяла его в руки, перед глазами мигали уведомления: пропущенные вызовы, почти все — от Тамары.
— Получила. Что теперь случилось? — спросила она, зевая.
— Да ничего особенного! — оживлённо ответила сестра. — Скоро же День защиты детей, представляешь? Я хотела сделать ребятам сюрприз — видела такие классные радиоуправляемые машинки… дорогие, конечно. Но ты же одна, без семьи, без хлопот… У тебя точно получится устроить мальчишкам праздник!
Оксана глубоко вдохнула, прикрыв веки. «Одна… Без хлопот…» — словно ей действительно всё давалось легко. В памяти ожили утренние сборы в школу с маленьким Ильёй на руках, тогда ещё не родившаяся Тамара, Нина, растянувшаяся на диване с постоянным упрёком: «Ты же старшая!». И вечные слова: «Ты обязана!»
— Тамара, — её голос стал твёрже. — Я не могу каждую зарплату покупать твоим детям подарки. Недавно приобрела планшет — ты же теперь сама им пользуешься. До этого — комбинезоны. Неужели тебе не кажется, что хватит?
В ответ — молчание, затем обиженный тон:
— Ты успешная. Разве тебе трудно помочь родной сестре? Я сижу дома, муж зарабатывает копейки. А ты живёшь, словно в раю. Одна, без детей…
— Я одна, потому что выбрала это сама, — чётко заявила Оксана. — Я не хочу семьи, я не хочу быть чьей-то служанкой. А ты, похоже, идёшь по стопам Нины — родила детей, а теперь ищешь, на кого их свалить. Хочешь денег — иди работай. Я могу взять тебя на работу в офис. Начнёшь с малого.
— Ты просто завидуешь, — резко бросила Тамара. — Завидуешь, что у меня семья, дети…
— Завидую? — усмехнулась Оксана. — Я не намерена больше быть вашим кошельком. У тебя есть муж. И семья, которой ты так гордишься. Вот пусть они и решают твои проблемы.
Оксана положила трубку. Она смотрела в потолок, испытывая странное облегчение — не обиду и не злость, а лёгкость. Единственный в семье, кто давно ничего не просит — это Илья. Он уехал в восемнадцать и больше не оглядывался.
⸻
В течение следующих дней Оксана не брала трубку, когда звонила Тамара. Сообщения приходили — длинные, полные упрёков, а затем — короткие и сухие, словно её наблюдали, а потом обиделись и отвернулись. Но Оксана не ощущала вины.
Каждое утро она варила себе кофе, смотрела в окно на цветущий двор и думала: а ведь так может быть всегда. Без жалоб, без нытья, без чужих детей на шее.
В среду, когда в офисе царила особенно напряжённая атмосфера — отчёты, презентации, конфликт с клиентом — ей позвонила Нина. Она не хотела отвечать, но внутренний голос подсказал — нужно.
— Оксана, ты хотя бы позвони бы. Тамара вся в слезах. Ты стала словно чужой…
— Я стала собой, Нина. Просто собой.
— Тебя семья воспитывала, а ты отвернулась от них.
— Семья? — Оксана почувствовала, как внутри что-то лопнуло. — Нет, Нина, это я вас всех тянула. И Тамару, и Илью. А вы просто пользовались мной. И ты — в первую очередь.
— Как ты можешь такое говорить?! — Нина повысила голос. — Я тебя растила! Я на трёх работах пахала!
— Пока я сидела с твоими младшими детьми. Пока не имела права выбирать. И знаешь, я всё понимаю. Я не держу зла. Но я больше не хочу участвовать в этой игре.
— Тамара — твоя сестра. Ты обязана её поддержать.
— Я предлагала ей работу. Она отказалась. Она хочет жить, как вы: родить, переложить, потребовать. Я — не для этого.
На том конце повисла тишина. Нина, казалось, впервые не знала, что ответить.
—
В выходные Оксана отправилась за город. Она арендовала небольшой домик у озера. Взяла с собой только книги, ноутбук и продукты на пару дней. Вечером, завернувшись в плед, слушала, как ветер шелестит в соснах, и думала — вот она, свобода. Не одиночество, а избавление от вины, долга, обязательств, навязанных с детства.
Утром в дверь постучали.
На пороге стоял Илья. Постаревший, но уверенный.