Бабушка Марина надела очки и долго всматривалась в снимок. — Да, она самая.
— Это подарок от моего бывшего мужа. Но теперь его мать утверждает, что брошь принадлежит их роду.
Старушка возмутилась:
— Какая дерзость! Эта брошь хранилась в нашей семье с дореволюционных времён. Мой дед купил её для бабушки, когда делал ей предложение.
По дороге домой Татьяна обдумывала услышанное. Нине Ивановне сейчас около шестидесяти… В 1965 году ей было примерно двадцать. Темноволосая, стройная — описание подходит. Могла ли свекровь Татьяны быть той самой домработницей, которая украла брошь у семьи Галины Петровны? И если да, то как украшение снова оказалось в антикварном магазине, где его приобрёл Илья?
Рабочая встреча с представителями «Монолита» была назначена на понедельник. Татьяна тщательно подготовилась, собрав все данные о компании и разработав несколько концепций рекламной кампании. Она надеялась, что встреча пройдёт формально и быстро.
Но обстоятельства сложились иначе. Когда она вошла в переговорную, там уже находились трое: Илья, генеральный директор «Монолита» и… Нина Ивановна.
— Нина Ивановна консультирует нас по вопросам маркетинга, — пояснил генеральный директор, заметив удивление Татьяны. — У неё огромный опыт.
Татьяна сдержанно улыбнулась и приступила к презентации. Она старалась не обращать внимания на пронзительный взгляд бывшей свекрови, но ощущала, как внутри нарастает напряжённость.
После основной части началось обсуждение. Генеральный директор выразил одобрение предложенным идеям, Илья задавал конструктивные вопросы, а Нина Ивановна…
— Мне кажется, эти концепции слишком… примитивны для такой уважаемой компании, как «Монолит», — её голос звучал с явным пренебрежением. — В нашей сфере необходим более традиционный, консервативный подход.
— Но исследования показывают, что современные покупатели недвижимости положительно откликаются именно на нестандартные рекламные приёмы, — возразила Татьяна, стараясь сохранять спокойствие.
— Исследования можно трактовать как угодно, — парировала Нина Ивановна. — Я тридцать лет работаю с людьми и отлично знаю психологию потребителя.
— Возможно, именно поэтому ваша предыдущая компания обанкротилась? — слова вырвались у Татьяны прежде, чем она успела их обдумать.
В комнате воцарилась тяжёлая тишина. Лицо Нины Ивановны покраснело.
— Предлагаю сделать перерыв, — вмешался Илья, бросив на бывшую жену укоризненный взгляд. — Обсудим детали через пятнадцать минут.
Когда все вышли, Илья задержал Татьяну:
— Что это было? Ты понимаешь, что ставишь под угрозу контракт?
— А что тут делает твоя мать? — вместо ответа спросила она. — С каких пор она стала экспертом по маркетингу?
— Она много лет трудилась в торговле и действительно хорошо разбирается в рекламе. Генеральный директор — её старый знакомый.
— Конечно, — Татьяна горько усмехнулась. — И совершенно случайно она появилась именно сейчас, когда мы с тобой в конфликте из-за броши.
Илья отвёл взгляд:
— Это просто совпадение.
— Не принимай меня за наивную, Илья. Твоя мать пытается вытеснить меня из проекта. Но я не намерена сдаваться — ни здесь, ни с брошью.
Она направилась к двери, но остановилась, услышав тихий голос Ильи:
— Почему ты всегда настроена против мамы? Она желает только добра.
Татьяна обернулась:
— Я поговорила с двоюродной бабушкой. Та брошь была украдена у моей семьи в 1965 году. Украла её молодая домработница по имени Ольга. Тебе это ничего не говорит?
Она вышла, оставив Илью в растерянности.
Вечером Татьяне позвонил Дмитрий, брат Ильи:
— Привет, невестка. Слышал, у вас сегодня была жаркая встреча.
— Бывшая невестка, — поправила Татьяна. — И да, было… познавательно.
— Мать в своём репертуаре, — в голосе Дмитрия звучала усталость. — Слушай, нам нужно поговорить. Не по телефону.
Они договорились встретиться через час в небольшом баре недалеко от дома Татьяны. Дмитрий уже сидел за угловым столиком.
— Илья рассказал мне о вашем разговоре, — начал он после обмена приветствиями. — Про брошь и твою версию о том, что её могла украсть наша мать.
— И что ты думаешь?
Дмитрий отпил из стакана и посмотрел Татьяне прямо в глаза:
— Я считаю, что ты можешь быть права. И вот почему, — он понизил голос. — Когда мне было около пятнадцати, я случайно обнаружил в маминых вещах старую шкатулку с документами. Среди них была трудовая книжка на имя Нины Серовой — это девичья фамилия матери. Там были записи о работе домработницей в начале 60-х.
— Она никогда не рассказывала об этом?
— Никогда. Наоборот, всегда утверждала, что трудилась в каком-то НИИ секретарём, потом вышла замуж за отца и занималась семьёй. Когда я спросил её про трудовую книжку, она рассердилась, забрала её и сказала, чтобы я не лез в чужие дела.
— А что насчёт броши?
— Её я никогда не видел до вашей свадьбы. Но мать всегда была помешана на статусе, на том, чтобы выглядеть «из хорошей семьи». Она могла придумать историю о семейной реликвии.
Татьяна задумалась:
— Но как брошь оказалась в антикварном магазине?
— Не знаю. Возможно, она продала её, когда возникли финансовые трудности после распада Украины. Она тогда много своих вещей распродала. А потом, когда Илья показал ей купленную брошь, узнала её и решила вернуть.
— Почему же она не потребовала брошь раньше? Мы с Ильёй были женаты шесть лет.
Дмитрий пожал плечами:
— Может, боялась, что правда всплывёт. А теперь, когда вы развелись, решила, что риск меньше.
— Или она что-то задумала, — пробормотала Татьяна, вспомнив слова Елены. — Что-то связанное с этой брошью.
Дни сменялись неделями. Несмотря на сопротивление Нины Ивановны, Татьяне удалось убедить руководство «Монолита» в перспективности своих идей. Проект продвигался, и ей регулярно приходилось взаимодействовать с Ильёй.
Однажды, задержавшись в офисе «Монолита» после встречи, она услышала громкий разговор из соседнего кабинета. Голоса принадлежали Илье и его матери.
— Я не понимаю, почему ты так настаиваешь, мама! Эта брошь действительно может принадлежать семье Татьяны.
— Глупости! Я получила её от своей матери, а та — от своей, — голос Нины Ивановны звучал резко, с нотками паники. — Не позволяй этой женщине манипулировать тобой!
— Тогда объясни, почему у семьи Татьяны есть фотография, где их прабабушка носит точно такую же брошь? И почему она исчезла именно тогда, когда ты работала у них домработницей?
Татьяна замерла, боясь пошевелиться. Илья знал! Он провёл собственное расследование.
— Кто тебе наговорил этих глупостей? Этот предатель Дмитрий? — голос Нины Ивановны дрожал. — Я никогда не работала домработницей! Я из приличной семьи!
— Я нашёл твою старую трудовую книжку, мама. И поговорил с людьми, которые знали тебя в молодости.
— Ты копался в моих вещах? — возмущение в голосе свекрови сменилось обидой. — Как ты мог, сынок? После всего, что я для тебя сделала…
— Я просто хочу узнать правду, мама. Всю жизнь ты рассказывала нам истории о нашем «благородном происхождении», о семейных реликвиях и традициях. А теперь я понимаю, что это всё выдумки?
В голосе Ильи слышалась настоящая боль. Татьяна почувствовала странный укол сочувствия к бывшему мужу.
— Не всё было выдумкой, — тихо ответила Нина Ивановна после долгой паузы. — Я действительно желала лучшего для тебя и Дмитрия. Хотела, чтобы вы гордились своей семьёй, а не стыдились её.
— Мама, я бы никогда не стыдился тебя из-за твоей работы. Но я не могу принимать ложь. Особенно если из-за неё страдают другие люди.