Сайт для Вас!
— Что это за гадость вместо еды, Тамара?! — прозвучал резкий голос из кухни, а вслед за ним, словно в фильме с плохим звуком, раздался звон посуды.
Тамара вздрогнула, хотя всё происходило всего в двух шагах от неё. Игорь, как и каждое утро, с демонстративным раздражением швырнул тарелку на пол. Сегодняшний повод — омлет с недостаточным количеством соли. Вчера — «слишком сладкий чай», позавчера — «не те носки на сушилке». Поводы, словно сорняки на участке у тётки Галины: не корми — сами вылезут.
— Я не понимаю, у тебя руки прикреплены? Соль стоит прямо перед тобой, — её голос оставался ровным, почти безэмоциональным, но пальцы дрожали, словно она управляла рулём автомобиля на скорости сто пятьдесят.
— Ты мне ещё тут что-то рассказывай! — Игорь рванулся к столу, схватил солонку и яростно встряхнул её, будто это была не стеклянная ёмкость, а миниатюрная боксерская груша. — Когда я с работы прихожу, как вол, а ты, бухгалтерша, даже нормально поесть приготовить не можешь — зачем ты мне тогда?
— Может, действительно, и не нужна, — тихо прошептала она. Настолько тихо, что он не расслышал или сделал вид, что не услышал.
Он осмотрел её с ног до головы, словно инспектор, который обнаружил просроченный огнетушитель.
— И что ты сейчас пробормотала? Думаешь, я не слышу? Повтори, если не боишься.
Тамара поднялась из-за стола. Спина была ровной, лицо спокойным. Единственное, что выдавало её состояние — глаза, в которых горела усталость, смешанная с чем-то новым. Не страх, не отчаяние… что-то более стойкое. Твёрдое. Как больной зуб на воспалённой щеке.
— Повторить? Ладно. Я сказала, может, действительно, не нужна. Ни тебе, ни себе в таком виде.
Он застыл. Вот что он ценил — когда Тамара молчит. Терпит. Пищит, но сгибается. А тут вдруг — не согнулась.
— Ты что, с ума сошла? Или коллеги на работе накачали? Или с кем-то изменяешь, а? — заорал он, бросая солонку на пол. Та с грохотом покатилась к ножке табурета.
— Ага, — кивнула она с лёгкой, почти незаметной усмешкой. — Со всеми сразу. С соседями, с Владимиром из налоговой, с кассиром в «Пятёрочке». Всё, что движется — моё.
Игорь приблизился. Лицо покраснело от злости, вены на шее вздулись, словно он собирался её задушить. Раньше это работало. Несколько шагов, громкий крик — и Тамара сдувалась, как ёлочный шарик в марте. Но сегодня…
Сегодня она не отступала.
— Ты что, дура, не понимаешь, что без меня ты никто? — прошипел он. — Тебе мозгов не хватает? Ты бухгалтер, а не женщина. Без характера, без фигуры. Я тебя двадцать лет тащу — а ты вот так…
— Ты двадцать лет пользуешься квартирой, которая принадлежала моей маме, а теперь мне. Не ты меня тащишь, Игорь, а я тебя терплю. Слишком долго.
Он остолбенел.
Это была не просто дерзость. Это было заявление. Как будто её «сегодняшняя» Тамара пришла к «вчерашней» и смела все стулья с балкона.
— Значит, решила выгнать меня? — тихо произнёс он. Так тихо, что впервые за утро стало по-настоящему страшно.
— Пока нет. Но если хочешь ускорить процесс — продолжай в том же духе.
Он обошёл её, открыл холодильник и с шумом захлопнул дверь. Взял пиво, открыл его зубами.
— Ну давай, бухгалтерша, посмотрим, сколько тебя хватит. Но знай: я не из тех, кто тихо уходит.
Тамара выдохнула. Медленно, с усилием, словно в квартире внезапно закончился кислород. Затем села обратно за стол и подняла вилку. Омлет остался на плите. Новый. С солёным вкусом.
Она ела без наслаждения, не пробуя, но с ощущением, что впервые за годы не проглатывает себя.
В тот день на работе она впервые задержалась на обеде с коллегами. Не пряталась в бухгалтерии под предлогом «закрытия месяца», как обычно.
— Ты чего сегодня такая смелая? — подмигнула ей Светлана, сорокалетняя контролёрша с голосом, словно у прокуренного самосвала. — Что, мужа на диету посадила?
— Нет, — ответила Тамара, откусывая от булочки. — Просто решила, что он сам может приготовить себе обед. В конце концов, взрослый мужик, а не грудной ребёнок.
Светлана рассмеялась, но что-то в лице Тамары заставило её замолчать.
— Слушай… — тихо добавила она, когда остальные ушли за кофе. — Если что-то случится — скажи. У меня брат в полиции, не дурак какой-нибудь. Молчи-молчи. Просто знай.
Тамара кивнула. Её глаза снова были как стекло — гладкие, но хрупкие. Она не была готова говорить, но услышала. Этого было достаточно.
Вечером Игорь сидел перед телевизором. Снова пиво, снова футбол. Но сегодня он не кричал на судью и не ругал комментатора. Он смотрел, но не видел.
Тамара прошла мимо в халате, с полотенцем на голове. Лицо было умытое, чистое и впервые — спокойное. Даже слишком.
— Я подала заявление, — сказала она буднично, словно речь шла о замене счётчика на воду.
— Какое заявление?
— На развод.
Молчание в комнате стало ощутимым, словно воздух сгущался и тяжело ложился ей на плечи.