— Тамар, у нас снова вообще ничего нет в холодильнике? — слышался из кухни голос Алексея, наполненный такой искренней досадой, будто он обнаружил там не пустоту, а по меньшей мере мышь, доедающую последний забытый кусочек сыра. Он стоял, широко расставив ноги, перед открытой дверцей белого холодильника, и его внушительная фигура почти полностью заслоняла проход на кухню. Свет изнутри холодильника выхватывал его нахмуренное лицо и взъерошенные после сна волосы. — Когда планируешь сходить в магазин?
Тамара уютно устроилась на диване в гостиной с книгой в руках, не поворачивая головы. Страницы тихо шелестели, пока она дочитывала абзац. Лишь спустя мгновение, сделав почти незаметную паузу, она спокойно ответила:
— Я свои продукты уже купила, Алексей. Если ты голоден — через дорогу супермаркет, работает до десяти. Можешь успеть.
Алексей даже поперхнулся воздухом. Он с силой захлопнул дверцу холодильника, заставив несколько магнитиков, привезённых из давних отпусков, испуганно зазвенеть и съехать вниз. Через секунду он уже стоял в дверном проёме гостиной, руки на талии. Его лицо выражало крайнюю степень удивления и возмущения, как будто Тамара только что предложила ему забраться на Буковель без подготовки.
— Что за новости такие? — взорвался он. — Ты же всегда покупала продукты! Постоянно! Что случилось? Забастовка?
Тамара наконец отложила книгу, но не чтобы взглянуть на мужа. Она аккуратно вложила закладку, положила томик на журнальный столик и только спустя пару секунд подняла взгляд на Алексея. В её глазах не было ни злобы, ни раздражения — скорее усталое принятие факта, что ещё сильнее смущало Алексея.
— А ты всегда приносил всю зарплату домой, — так же спокойно ответила она, слегка наклонив голову набок. Её голос не дрогнул и не повысился ни на полтона, от чего сказанное звучало ещё убедительнее. — Не тратил половину на свои нелепые ставки, и не рассказывал мне месяцами, как тебя «несправедливо лишили премии». И, кстати, не «всегда», а лишь до прошлого месяца.
Алексей открыл рот, чтобы возразить, но его опередила Тамара. Её голос приобрёл стальной оттенок, оставался ровным:
— Ты забыл, дорогой? У нас теперь раздельный бюджет! Если голоден — сам покупаешь продукты и готовишь ужин! Всё! Моя благотворительность закончилась!
Она обвела его ошарашенное лицо взглядом, и прохладная улыбка на мгновение мелькнула на губах, но тут же исчезла.
— Так что, — продолжила она, будто объясняя нерадивому ученику простые правила, — с прошлого месяца, когда твоя «неожиданно урезанная» зарплата стала вдвое меньше, а потом выяснилась вся история с букмекерской конторой, мы живём именно так. Ты распоряжаешься своими деньгами, я — своими. Хочешь есть — покупаешь и готовишь. Я не спонсор твоих азартных игр и не бесплатная повариха при твоём величестве. Эта мера действует уже месяц. Видимо, моя прежняя щедрость тебя вполне устраивала.
Алексей смотрел на неё, словно видел впервые. Его лицо сменило выражение с возмущённого на растерянное, а затем снова покраснело. Он явно не ожидал столь жёсткого отпора и железной логики. Он привык, что Тамара ворчала и обижалась, но всегда уступала, командовала положительно разрешить ситуации, возникшие из-за его, по его мнению, незначительных слабостей.
— Значит… ты серьёзно? — наконец выдавил он, в голосе слышалась обида. — Ты хочешь сказать, что теперь я должен сам покупать себе еду? И готовить? Ты же знаешь, я этому не обучен!
— Научишься, — холодно ответила Тамара, взяв книгу обратно и демонстративно открыв её на нужной странице. — В интернете полно рецептов даже для таких, как ты. Считай это практическим курсом выживания в современных реалиях. Или первым шагом к финансовой самостоятельности.
Алексей молча стоял ещё минуту, переводя взгляд с невозмутимой Тамары на закрытую книгу и обратно. Похоже, он только теперь осознавал всю серьёзность положения. Не очередная женская прихоть, не временная обида, а тщательно продуманное и уже воплощённое в жизнь решение. Он сглотнул. В животе предательски заурчало.
Алексей несколько раз прошёлся по гостиной — от дивана, где спокойно сидела Тамара, до окна и обратно. Его шаги звучали тяжело, пол под ними, казалось, чуть поскрипывал в такт внутреннему возмущению. Он никак не мог осознать услышанное, поверить, что это не дурной сон или злая шутка.
— Значит, ты не шуткаешь, — остановился он напротив неё, стараясь придать голосу максимальную решимость, хотя внутри всё бурлило от обиды и недоумения. — Ты правда собралась морить меня голодом в нашем же доме? Это такая изощрённая месть?,Тамара перелистнула страницу.
— Алексей, хватит драматизировать, — сказала она, не отрываясь от текста. — Никто не собирается тебя морить голодом. Я уже говорила: магазин, доставка, твои собственные кулинарные способности, которые, я уверена, у тебя где-то есть. Просто теперь твоё питание — это исключительно твоя ответственность. Также, как мои траты на косметику или вот эту книгу, — она слегка постучала пальцем по обложке, — это моя зона. Всё честно.
— Честно? — Алексей почти вскрикнул. — Честно — это когда жена заботится о муже! Когда дома есть еда и уют! А не вот это вот… показательное действо! Ты же понимаешь, как это унизительно? Я прихожу домой, а тут… пусто!
Тамара вздохнула, как будто объясняла очевидные вещи ребёнку, который никак не хотел их усвоить.
— Алексей, унижать самого себя — это когда взрослый мужчина обманывает свою жену, просаживая семейные деньги на всякую ерунду, а потом делает вид, что ничего не случилось. Унизительно — это когда он отказывается признать свою ошибку и не берёт ответственность за свои поступки. А необходимость самому купить себе еду или приготовить ужин — это всего лишь хозяйственные обязанности, дорогой. Такие, с которыми справляются миллионы людей, даже будучи одни.
Она говорила спокойно, даже с лёгкой, почти незаметной иронией, которая злила Алексея куда сильнее, чем если бы она кричала или устраивала истерику. Её холодное спокойствие было для него полной загадкой. Он привык к эмоциональным всплескам, к тому, что после ссоры можно было как-то «подлизаться», извиниться, и всё возвращалось на круги своя. А здесь — словно каменная стена.
Он снова начал шагать по комнате, чувствуя, как ворчание в желудке становится всё громче. Несколько раз он бросал на Тамару палящие взгляды, но она, казалось, не замечала их, погружённая в чтение. На кухонном столе, куда он заглянул чуть раньше, стояла её чашка с недопитым утренним кофе и тарелка с парой надкусанных печений — явно её личная пища, ту, что он обычно не трогал. Намёк был явным.
Прошло ещё минут десять. Алексей громко и зычно вздыхал, садился на край кресла, затем снова вставал. Он ждал, что Тамара сжалится и уступит. Но она оставалась невозмутимой. Наконец, не выдержав, он снова направился на кухню. Открыл холодильник. Пусто. Точнее, на полках можно было разглядеть несколько баночек с её йогуртами, лежали овощи, которые он не считал едой, и одинокий лимон. Хлебница тоже пустовала.
— И что мне теперь делать? — его голос звучал уже не столько сердито, сколько растерянно и жалобно. Он стоял в центре кухни, словно заблудившийся ребёнок.
Тамара появилась в дверном проёме, опершись плечом о косяк. На её лице не было ни капли злорадства, скорее, лёгкое любопытство наблюдателя, изучающего поведение подопытного.
— Вариантов много, — произнесла она. — Можешь попытаться что-то приготовить из имеющихся продуктов. Но из ничего омлет не сделаешь. Ещё можешь, как я предлагала, сходить в магазин. Там, говорят, большой выбор полуфабрикатов. Или, в крайнем случае, заказать пиццу. Теперь у тебя есть личные деньги на это, не подотчётные мне. По крайней мере, должны остаться, если ты опять не спустил все на азарт.
Алексей сжал кулаки. Каждое её слово попадало точно в цель. Он действительно на днях «немного поиграл», пытаясь отыграться, и теперь на счету оставалась сумма, из которой хватило бы только на пару скромных ужинов при бережном расходовании.
— Ты… ты делаешь это специально! — выкрикнул он, чувствуя, как в нем растёт бессильная злость. — Чтобы издеваться! Чтобы доказать, что я никчёмный!
— Совсем нет, Алексей, — пожала плечами Тамара. — Я просто создаю тебе условия для личного роста. Финансовая грамотность, умение готовить, самостоятельность — одни плюсы. Тебе не кажется? Привыкай, милый. Похоже, этот курс предстоит пройти нам надолго.
Она повернулась и ушла обратно в гостиную, оставив его одного с пустым холодильником и урчащим животом. Алексей с силой провёл рукой по волосам. Он ощущал себя загнанным в угол, униженным и совсем не понимал, как выкрутиться из созданной самим себе ситуации. Мысль о походе в магазин, покупке продуктов и последующем приготовлении ужина казалась ему невыносимым мучением.
Время шло, а голод становился всё ощутимее, превращаясь из тихого урчания в требовательный рев. Алексей пытался несколько раз обследовать кухню, надеясь, что Тамара сжалится, приготовит что-нибудь или хотя бы оставит явные «ничейные» запасы. Но кухня оставалась демонстративно пустой в отношении готовой еды для него. Лишь на столе появилась маленькая кастрюлька, из которой доносился тонкий аромат чего-то овощного — явно очередная порция её раздельного ужина.
Он взглянул на кастрюльку так, как голодный волк смотрит на привязанного ягнёнка. Идея просто взять и положить себе еду мелькнула, но тут же была отвергнута — не столько из-за гордости, сколько потому что предчувствовал ещё более унизительный скандал. Тамара будто обладала шестым чувством на такие попытки.,В конце концов, отчаяние заставило его тщательно проверить содержимое кухонных шкафов. Он стал по очереди открывать дверцы, с грохотом переставляя банки с крупами, пакеты с макаронами, с которыми не имел ни малейшего представления, как обращаться, и коробки с чаем.
— Может, заготовки с пельменями где-то завалялись? — пробормотал он себе под нос, заглянув в морозильник. Там безрадостно лежали кубики льда, замороженная зелень в пакете и кусок мяса, аккуратно завернутый в пищевую плёнку словно музейный экспонат. Пельменей там не было.
В этот самый момент на кухню вошла Тамара, увидев Алексея с видом потерпевшего крушение, осматривающего свои тщетные поиски.
— Ну что, Алексей, инвентаризация на подходе? — её голос прозвучал неожиданно близко, заставив его вздрогнуть. — Ищешь тайник? Не утруждай себя, всё, что ты мог считать «общим», закончилось ещё на прошлой неделе. Просто ты не заметил этого, увлечённо изучая коэффициенты на спорт.
Её спокойный, почти издевательский тон окончательно вывел его из равновесия.
— Да откуда у тебя вообще такое право? — он развернулся к ней, лицо горело от злости и голода. — Ты издеваешься надо мной? Тебе доставляет удовольствие наблюдать, как я тут страдаю?
— Страдаешь? — Тамара слегка приподняла бровь. — Алексей, ты взрослый, ответственный мужчина. В холодильнике есть овощи, в шкафу крупы. Яйца, по-моему, тоже покупала — для себя, но ты вполне можешь пойти и купить свои. Проблема не в отсутствии еды, а в твоём нежелании приложить даже минимальные усилия. Или же в отсутствии денег на питание? А куда же делась та твоя «премия», которую ты, как утверждал, получил без моего ведома? Ах да, её прогорели на очередной «стопроцентной» ставке.
Она подошла к плите и сняла с огня кастрюльку. Запах варёных овощей и приправ стал интенсивнее, щекоча ноздри Алексея и усиливая его мучения.
— Ты же прекрасно знала, что я не умею готовить! — упёрся он, хотя у него почти не осталось аргументов. — Всегда этим занималась ты!
— И это моя ошибка, — кивнула Тамара, накладывая себе дымящееся рагу. — Я создала для тебя такие условия, в которых ты совершенно разучился брать ответственность даже за собственный желудок. Но ничего страшного, учиться никогда не поздно. Ты ведь каким-то образом освоил спортивные прогнозы, тратя на это часы и тщательно анализируя. Уверена, что рецепт простого супа или жареной картошки не станет для твоего ума непосильной задачей.
Алексей наблюдал, как она с аппетитом ест, и чувствовал, как внутри него разгорается бессильная ярость. Уже давно дело было не в пустом ужине, это была целенаправленная атака на его гордость, на привычный образ жизни.
— А ты вся такая правильная, да? — с сарказмом вымолвил он. — Сама никогда не ошибалась? Никогда не тратила деньги на пустяки?
Тамара поставила тарелку на стол и внимательно посмотрела на него.
— Ошибки делают все, Алексей. Вопрос в том, какие уроки из них извлекают и кто за них платит. Мои расходы на, как ты говоришь, «пустяки» никогда не ставили под угрозу наш общий бюджет и не сопровождались ложью. Я не проедала половину зарплаты, а потом не сочиняла истории про злого начальника. И уж точно не ожидала, что кто-то другой будет решать мои проблемы, пока я сижу и надеюсь на чудо.
Она взяла вилку и снова приступила к еде. Алексей тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки. Он метался по кухне словно зверь в клетке, время от времени бросая на Тамару яростные взгляды. Атмосфера в маленькой кухне накалилась до предела. Каждый звук — стук вилки о тарелку, его тяжелое дыхание, тиканье настенных часов — казался оглушающим. Он понимал, что в этом споре проиграл, но смириться с этим было выше его сил.
Алексей с трудом уселся на табурет, обхватив голову руками. Кухня, которая когда-то ассоциировалась у него с теплом и сытостью, теперь воспринималась как враждебное, холодное пространство. Тамара, закончив свою скромную трапезу, спокойно ополоснула тарелку и вилку, аккуратно поставив их в сушилку. Каждое её движение было медленным и размеренным, без суеты, и именно это спокойствие действовало на Алексея сильнее всяких криков. Он ощущал себя полностью подавленным, загнанным в угол не столько голодом, сколько её непробиваемой холодностью.
— Тамар, — его голос прозвучал хрипло, почти неузнаваемо, в нём не осталось ни капли прежней уверенности, — может, хватит? Я… я всё осознал. Честно. Больше никаких ставок, клянусь. Давай… давай как-нибудь вернём всё, как было раньше?,Он встретил её взгляд, полный умоляющей надежды, стараясь уловить в её глазах хоть проблеск сочувствия или отклика. Он был готов к любому сценарию: новым упрёкам, ультиматуму или даже сарказму. Но то, что увидел, заставило его почувствовать холодок страха. Тамара смотрела на него так, словно он был всего лишь предметом обстановки, случайно заслонившим ей путь. В её взгляде не было ни злости, ни обиды, ни той лёгкой иронии, которая раньше пробивалась в её словах. Лишь ровный, холодный и почти безразличный интерес.
— «По-старому», Алексей? — она произнесла медленно, словно пробуя на вкус эти слова и находя их пресными. — Что значит «по-старому»? Это когда ты врёшь мне в глаза, а я делаю вид, что верю? Когда ты растрачиваешь деньги, которые могли пойти на действительно важные вещи, а я потом пытаюсь залатать дыры в бюджете? Когда ты считаешь, что твои «маленькие слабости» — это вполне нормально, а моя забота — лишь твоя безусловная привилегия? Нет, Алексей. «По-старому» больше не будет никогда.
Она подошла к холодильнику, взяла бутылку минеральной воды и налила воды в стакан.
— Понимаешь, дело не только в деньгах, хотя и они, конечно, играют роль. Главное — доверие, которого теперь нет. И уважение, которое ты сам растоптал. Ты увлёкся своими играми и ложью настолько, что перестал замечать рядом настоящего человека. Для тебя я стала просто функцией: приготовить, убрать, обеспечить комфорт.
Алексей слушал её, и цвет медленно покинул его лицо, оставив бледную, осунувшуюся оболочку. Он осознал — это не просто очередная ссора, после которой можно молча отступить или неловко извиниться. Это был конец. Окончательный и безвозвратный.
— И что теперь?.. — вымолвил он, чувствуя, как внутри всё сжимается тревогой.
Тамара сделала глоток воды и опустила стакан на стол.
— Теперь, Алексей, ты будешь жить так, как считаешь нужным. Со своими финансами, своими увлечениями, со всеми последствиями. Я уже сделала свой выбор. Моя «лавочка благотворительности» закрыта раз и навсегда. Ты хотел свободы в расходах? Ты её получил. Теперь прояви самостоятельность и в обеспечении собственных базовых нужд.
Она обвела взглядом кухню и его сгорбленную фигуру на табурете.
— Это даже справедливо. Ты ведь так верил в свою удачу, в эти «верняки». Может, сегодня тебе улыбнётся фортуна, и выигрыш с ставки позволит заказать шикарный ужин? Или даже нанять личного повара? Попробуй. Но на меня больше надеяться не стоит.
С этими словами она развернулась и покинула кухню, оставив его одного. Он слышал, как её шаги удаляются по коридору, щёлкание выключателя в гостиной, шум, когда она снова устроилась на диване и, вероятно, открыла книгу.
Алексей остался сидеть за столом в пустой, холодной кухне. Голод никуда не исчез, но к нему добавилось жгучее, едкое чувство — ощущение полного, сокрушительного поражения и унизительной беспомощности. Он посмотрел на телефон. Деньги на счёте были смешно малы. Мысль о походе в магазин, выборе продуктов и попытке что-то приготовить казалась теперь не просто усилием, а настоящим издевательством.
Он сидел так долго, пока комната не погрузилась в сумрак. Из гостиной не доносилось ни звука. Тамара словно растворилась в своей книге, в своей новой, отдельной от него жизни, которая началась здесь, в их общей квартире, ставшей теперь для него чужой и враждебной. Он оказался один. Совсем один с голодом, своей ложью и разбитыми надеждами на то, что всё как-нибудь рассосётся. Лавочка действительно была закрыта. И свет в её окне для него потух…