Она нажала кнопку отбоя и с резким движением швырнула телефон на мягкий диван в гостиной. Аппарат беззвучно погрузился в тишину.
Прошло не более двадцати минут. Оля так и не появилась на кухне. Она не пыталась спасти остывающую поджарку или выключить бульон, который всё ещё тихо булькал на плите. Она просто сидела на краю дивана в гостиной, с прямой спиной, положив руки на колени. Мысли не приходили, планы не строились — она просто ожидала. Это состояние было странным — холодным, отрешённым спокойствием, словно она была наблюдателем в театре, который ждал начала второго акта, прекрасно осознавая, что сейчас на сцену выйдет главный герой и устроит сценический переполох.
Ключ в замочной скважине повернулся резко, с усилием. Дверь распахнулась так, будто её не открывали, а выбили плечом. На пороге возник Игорь. Его лицо пылало, ноздри раздувались от гнева. Он не снял куртку и не разулся. Просто бросил портфель на пол — тот глухо захлопнулся о ламинат, — и вошёл в комнату, неся перед собой волну справедливого возмущения.
— Что ты себе позволяешь? — начал он без лишних слов, остановившись в двух шагах от неё. Он смотрел сверху вниз, и весь его вид говорил о том, что он пришёл не для разговора, а чтобы поставить на место. — Что это за спектакль по телефону? Ты в своём уме? Из-за тебя мать с сестрой чуть не оказались на улице!
Он говорил громко и настойчиво, используя тон, которым обычно отчитывал несговорчивых подчинённых на своих совещаниях. Тон, который не допускал возражений. Но Оля не была его подчинённой. Не в этот раз.
— Они не остались на улице, Игорь, — спокойно ответила она, глядя ему прямо в глаза. Её невозмутимость, казалось, ещё больше разозлила его. — В Белой Церкви есть услуга «такси». Уверена, у Наташи есть такие приложения. Они отлично добрались, в этом не сомневаюсь.
— Такси? Платить деньги, когда у тебя под окнами машина стоит, а ты дома сидишь и ничего не делаешь? — он взмахнул руками, возмущённо шагнув ближе. — Когда ты успела стать такой эгоисткой? Я тебя не узнаю! Помогать родным — это для тебя уже проблема?
Она медленно поднялась с дивана. Теперь они были на одном уровне. Посмотрев на его лицо, искажённое гневом, она впервые не ощутила ни желания оправдаться, ни смягчить ситуацию.
— Давай посчитаем, Игорь. Просто подсчитаем эту «нормальную помощь». Две недели назад я отпрашивалась с работы, чтобы отвезти твою тётю в другой город за какими-то саженцами, потому что тебе было некогда. В прошлом месяце я три вечера подряд сидела с твоим двоюродным братом, помогая ему с курсовой по экономике, потому что ты в этом «ничего не понимаешь». На прошлых выходных — помогала с обоями у Наташи. Вчера — сопровождала её сына в травмпункт. Сегодня — встречала твою маму. Ты не замечаешь здесь ни малейшей закономерности?
Она говорила без повышения голоса, перечисляя факты сухо и чётко, словно бухгалтер, озвучивающий годовой отчёт. Каждое замечание было маленьким, но точным ударом.
— Что за ерунду ты говоришь? Это нормальные семейные отношения! Все друг другу помогают! — он махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху. Он не хотел разбирать детали. Ему хотелось, чтобы всё осталось как прежде.
— Нет, Игорь. Это не «все друг другу помогают». Это твоя семья использует меня как ресурс. Моё время, мои силы, мою машину, мои нервы. А ты, словно диспетчер, просто распределяешь заявки. Тебе звонит Наташа — ты перекладываешь звонок на меня. Тебе звонит мама — ты снова набираешь мой номер. Это не помощь. Это бесплатный сервис полного цикла. И сегодня он закрыт на бессрочную проверку.
Он смотрел на неё с открытым ртом. Он не мог поверить, что слышит это от неё — от тихой, покорной Оли, которая всегда говорила «конечно, милый» и шла навстречу.
— Ты… ты просто не любишь мою семью! — наконец он нашёл обвинение, которое, по его мнению, должно было её сломать.
Оля горько усмехнулась.
— Раньше я думала, что люблю. А теперь понимаю, что была просто очень удобной. Это разные вещи. И знаешь что? Я даже приготовила ужин для тебя. Твой любимый борщ. Думала, посидим, как нормальные люди. А потом ты позвонил. И напомнил мне, кто я в этой «семье» на самом деле. Так что аппетит как-то исчез.