Дверь мне открыла Ната. В одном халате, растрёпанная, с глазами, заполонившимися краснотой от слёз.
— Ольга… Он тебе рассказал? Прости, я…
— Где он? — перебила я её, переступая порог. Мой голос звучал ровно и спокойно. Слишком безэмоционально.
— Он… его нет здесь. Он в другом Коблево.
Я окинула взглядом её скромную студию. Мужская куртка висела на вешалке. Его кроссовки стояли у порога. На журнальном столике покоились два бокала.
— Перестань лгать, Ната. Хоть сейчас скажи правду.
Она сжалась в комок.
— Ольга, я понимаю, это ужасно! Но иначе мы не могли! Мы так сильно любим друг друга! Она продолжала рассказывать что-то. О внезапно вспыхнувших чувствах, о том, как им было тяжело. Я не слушала. Я ждала, когда она замолкнет.
Она говорила что-то ещё. Про внезапно вспыхнувшие чувства, про то, как они мучились. Я не слушала. Я ждала, когда она выдохнется.
— Ты беременна, — произнесла я, когда она перестала говорить. Это не был вопрос.
— Да, — тихо ответила она, инстинктивно закрывая живот рукой. — У нас будет ребёнок.
Я приблизилась к ней. Она вздрогнула, ожидая удара, крика — чего угодно.
— Ната, — я уставилась ей прямо в глаза. — Почему ты не спросила меня? Прежде чем спать с моим мужем и строить с ним семью.
— О чём спрашивать? — удивилась она.
— Я бы рассказала. Это ведь не тайна. По крайней мере, для меня. Мы с Игорем три года пытались завести ребёнка. Обошли всех врачей, прошли все обследования.
Я сделала паузу, чтобы слова дошли до неё.
— Игорь бесплоден, Ната. Абсолютно. Медицинский факт, подтверждённый множеством анализов. Он не способен иметь детей. Никогда.
Выражение сестры постепенно менялось. Сначала недоумение, затем отрицание, и наконец — ужас. Такой первобытный, что на миг я почувствовала к ней жалость.
— Нет… — прошептала она. — Ты лжёшь. Ты просто хочешь причинить мне боль. Он… он говорил, что проблема во мне…
— Конечно, говорил, — я горько улыбнулась. — Ему так было легче. Проще обманывать тебя и себя. Проще похитить твою жизнь, чем признать собственную неполноценность.
Я развернулась и направилась к выходу.
— Так что, сестрёнка, поздравляю. У тебя действительно будет ребёнок. Только мой муж к нему не причастен.
Я захлопнула за собой дверь, оставив её одну в разрушенном замке её «великой любви».
Ночной воздух показался мне необычайно свежим. Я глубоко вдохнула. Впервые за долгое время мне стало легко дышать.
***
Прошло пять лет.
Пять лет — это много или мало? Достаточно, чтобы старые раны перестали болеть при перемене погоды.
Достаточно, чтобы освоить новый язык, сменить профессию и переселиться в Коблево, где море виднеется прямо из окна спальни.
Я сидела в маленьком кафе на набережной, лениво помешивая ложечкой пенку на капучино.
Нежный бриз играл с бумажной салфеткой, а где-то вдали кричали чайки.
Я ждала Сергея — мы собирались отправиться за город, выбирать щенка в приюте. Эта мысль согревала меня изнутри, наполняя тихой, спокойной радостью.
Дверной колокольчик прозвенел, и я мельком взглянула в ту сторону.
И застыла.