За то, что он оказался здесь, словно незваный гость, наблюдая из тени за чужой радостью, в которой ему не находилось места. Он не произнёс ни слова. Осторожно, стараясь не издавать ни малейшего звука шагами по паркету, он начал отступать. Покинув дом, он сел в машину и ещё около десяти минут сидел неподвижно, уставившись на ослепительно сверкающие окна своего безупречного особняка. Затем включил зажигание и направился в центр города. Он не имел чёткого плана, но одно знал точно — его прежняя жизнь осталась позади. Потому что теперь он понял истинную цену своему состоянию. И это осознание оказалось страшнее любого краха на фондовом рынке.
Богдан так и не вернулся домой. Он поехал в свой офис в центре Киева — пустой и безмолвный в выходной день. Сквозь стеклянные стены высотки открывался вид на весь город — его собственное царство, возведённое годами усилий и амбиций. Но сегодня этот пейзаж казался ему лишённым смысла. На столе перед ним стояли две фотографии в серебряных рамках: одна — официальный снимок с женой и сыном в дорогих костюмах; другая — случайный кадр с Михаилом, смеющимся на карусели. Он даже не мог припомнить момент, когда было сделано это фото.
К вечеру он вернулся домой как обычно — заранее предупредив водителя о приезде. Дом встретил его привычной тишиной. Навстречу вышла Наталья — его жена — облачённая в новое дизайнерское платье.
— Богдан! Я не ожидала тебя увидеть! Как прошла сделка? — Она подставила щеку для поцелуя.
— Завершена, — коротко ответил он и прошёл мимо неё в гостиную.
— А где Михаил?
— Уже спит. После обеда гувернантка занималась с ним английским.
Богдан медленно поднялся по лестнице к комнате сына. Там сидела Ульяна — няня-англичанка — погружённая в чтение книги на мягком кресле у окна. Завидев хозяина дома, она поспешно поднялась.
— Всё хорошо, можете идти отдыхать, — кивнул он ей.
Когда она вышла, Богдан остался один среди полумрака комнаты, освещённой лишь ночником-корабликом у кровати сына. Михаил спал крепко, прижимая к себе вовсе не модного робота из магазина игрушек, а ту самую простенькую куколку из травы — уже подсохшую и ломкую от времени.
Богдан осторожно присел на край кровати сына. Мальчик вздохнул во сне и тихо пробормотал:
— Маричка… мы завтра доделаем лошадку?..