— Вот адрес, думаешь, я из чувства совести сюда пришла? Нет, я здесь с одной целью — довести дело до конца, уничтожить вас двоих… Только теперь, прости меня, я искренне прошу… Там девочка… Пожалуйста, прости, вот адрес, — женщина начала лихорадочно всовывать в руки Тамаре бумажку, — всё это время я вынашивала план мести, а тебе… Тебе было ещё хуже, правда, мне очень жаль…
Тамара сидела на крыльце, закрыв глаза.
— Мам, мам, что эта сумасшедшая хотела, мамочка? Что случилось? Мама… А с отцом что? Мам?
— Всё в порядке, — Тамара погладила дочь по щеке, в памяти сложилась картина: все шестнадцать лет она любила свою дочь, но…
Но всегда убеждала себя, что Анна похожа на её бабушку по отцовской линии.
Всё хорошо.
На следующий день, проспавшись мало, она поехала по указанному адресу.
Толкнула дверь, никто на звонок не откликнулся, но навстречу ей выбежала накрашенная девушка… Она… была живой копией молодой Тамары.
— Кого вам нужно?
— Как тебя зовут? — с трудом спросила Тамара.
— Елена, — протянула девушка, — эй, тётя, чего вы? Думаете, этот старик ко мне пришёл? Нет, он к маме, да бросьте, она и так меня к своим любовникам ревнует, как только паспорт получу, сразу уйду…
— Когда?
— Что когда? День рождения, двадцать первого ноября восьмидесятого девятого года, — ответила девушка, — я сделаю ту-ту…
Тамара уже не слышала последние слова Елены… Придя в себя, она очнулась в больнице.
В коридоре сидела та девушка, Елена — её дочь… Её родная дочь.
— Кто вы ей?
— Никто.
— Девушка, разве вам ничего не значит, что вы довели маму до сердечного приступа?
— Да вы что, я эту женщину впервые вижу в жизни.
— Глупая, вы с ней похожи как две капли воды, почему же так? Иди, зайди к маме, поговори с ней, не стой в стороне…
Елена медленно прошла в палату, подумала: невезуха, зачем же я сюда лезу, однако заняться было особо нечем, а так хоть какое-то развлечение.
Тётя смотрела на неё пристально, губы дрожали.
— Садись, детка… Дай мне руку…
Внезапно девушке совсем пропало желание грубить или жевать жвачку — ей вдруг отчаянно хотелось, чтобы эта посторонняя женщина снова назвала её так нежно — деткой.
— Бедная моя девочка… Моя доченька… Прости меня…
— Э… я не ваша дочь… Вы, наверное, ошибаетесь?
Женщина не переставала плакать.
— Ты моя дочь, Елена… Моя родная дочь…
— Что за… чепуха? Что вы говорите?
— Я пришла сюда к тебе, чтобы увидеть тебя, раньше я и представить не могла, что у меня есть дочь. Анна — это моя дочь, а ты… Ты ушла, и я поняла, что всё правда… Всё, что сказала эта страшная женщина, это правда. Она это сделала…
Елена слушала этот заумный бред, вспоминала слова врачей и медсестёр, она видела всё своими глазами, но не хотела в это верить. Да, эта женщина на неё похожа, но кто знает, сколько совпадений может быть…
Как бы ни было, она любила свою непутёвую мать Нину.
Так она и называла мать — Нинкой, а отца — Игорем.
Иногда родители ссорились, в такие моменты к матери приходил трусливый Боря, который уходил от жены, клялся Нинке в любви и жадно смотрел на Елену.
Девочка любила и отца, и мать.
Разумеется, мать она любила больше — она всегда защищала её от отца, который готов был на расправу, а когда мама была трезвая, у Елены был праздник, жаль, что случалось это всё всё реже…
Никто не хотел верить в правду, после выписки из больницы Тамара поговорила с Дмитрием, рассказала ему всё, он, конечно, сразу не поверил, назвал это выдумками сумасшедшей бывшей, и говорил с таким презрением об Ольге, что Тамара почувствовала жалость к несчастной.
— Ты же тогда говорил, что разошёлся с ней и что она ушла к любовнику?
— Ай, не помню, что я тогда говорил, может, и так было, — отмахнулся Дмитрий, — не понимаю, зачем тебе опять это всё вспоминать?
— Что? Ворошить историю? Там наша дочь, моя, — строго подчеркнула Тамара.
— А Светлану куда? Отправишь к тем алкашам? Я предлагаю всё оставить как есть: дочь есть, и я считаю Светлану дочерью, хоть она и не по крови, но она погибнет там, понимаешь?
Мне казалось, что ты любишь Светлану… А ты, видимо, любишь только деньги, дорогая Тамара. И вот сейчас… Чего ты хочешь? Чтобы Львов выплатил тебе что-то? У Ольги нет денег, она всё время в психушках…
— Да как ты можешь! Как тебе язык поворачивается? Я никому не отдам Светлану, но и Елену… Елену надо спасать. А что касается Ольги… Знаешь, ты подлец, да-да, не смотри на меня так, подлец, ведь это ты ей это сделал…
Наступило большое разбирательство, начался суд, все боялись, что правда просочится в газеты, а людям всегда нужны были зрелища. Как-то об этой истории узнали журналисты, и всё понеслось…
Раньше крышевали сверху, и всё делали тихо, а теперь газеты пестрили заголовками:
«Жена отомстила любовнице», «Жена поменяла детей любовницы», «Принцесса и Нищая», «Понесёт ли виновная наказание?»
А может…
А может, появилась, а потом не уходила, медленно кружилась мысль в голове, может всё это не стоит того?
Может, эта женщина права? Нет, нет, она ведь тем более похожа на бабушку со стороны отца, даже тётя Людмила, двоюродная бабушка, часто говорила об этом Елене, пока была жива.
Она утверждала, что Елена — точная копия бабушки Марины.
— Вот ты где, — мальчишка с белыми волосами и большими глазами положил велосипед рядом и присел рядом с Еленой. Это был Саша, сосед и друг Елены, он для неё больше, чем брат, и она готова была за него постоять.
Когда Саша был маленький, тётя Лена, его мама, часто приводила к ним мальчишку, и Елена, которая была старше на четыре года, проводила с ним время, пока тётя Лена работала.
Рано поняв, чем занимается тётя Лена, для детей со двора это не было чем-то постыдным или плохим — они воспринимали это как часть жизни.
Нет, никто не славил тётю Лену, но и не осуждал.
— Устала, Людмила? — спрашивала иногда непьющая мать Елены.
— Ага, натёрла ляжки, — смеялась тётя Лена.
— Да хватит, не надо мне такие подробности, оставь ребёнка, иди проспись.
— Ладно, там шоколадки, кукла для Еленки, материал для платья, пластинка, которую просил, с Высоцким.
— Зачем тратишься, Лена?
— Ай, — махнула рукой тётя Лена, — вы же бережёте Сашу.