А Мирон… Мирон любил свою дочь просто так — без условий, без ожиданий громких побед или идеальных оценок.
— Я понимаю, что поступила неправильно, — тихо произнесла Вероника, нарушив тягостную тишину. — Тогда мне казалось, что я делаю лучше для неё.
— Лучше? — Мирон криво усмехнулся. — Посмотри на неё сейчас. Полина стала замкнутой, вечно уставшей. Как только приходит ко мне — сразу засыпает на диване.
— Я знаю… — всхлипнула Вероника. — Я всё осознала. Но разве нельзя всё исправить? Начать с чистого листа?
Мирон долго и пристально смотрел на неё. Когда-то он видел в этой женщине свою судьбу: мать своих детей, спутницу по жизни. А теперь перед ним сидела чужая женщина, допустившая множество ошибок и надеявшаяся, что кто-то другой разберётся с их последствиями.
— Не знаю… — проговорил он медленно. — Мне нужно время всё обдумать. На следующей неделе уезжаю на вахту на три месяца. Может быть, за это время многое прояснится.
Вероника кивнула, не находя слов для продолжения разговора.
— А пока… — добавил Мирон после паузы, — тебе стоит определиться: ты хочешь вернуть прошлое или просто ищешь нового спонсора для своих амбиций?
Он поднялся из-за стола, и Вероника поняла: разговор завершён.
Через неделю Мирон действительно отправился на вахту. А спустя ещё месяц до него дошли вести: Арсен подал иск в суд с требованием аннулировать сделку по комнате в общежитии. Якобы соглашение было подписано под давлением обстоятельств.
Вероника прислала ему объёмное сообщение с заверениями в том, что она не имеет к этому никакого отношения; писала о том, как ждёт его возвращения и надеется на прощение.
Мирон не ответил ей. Он действительно размышлял: можно ли простить предательство? Стоит ли снова довериться человеку, который однажды предпочёл чужие обещания собственной семье? Что будет правильнее для Полины: попытаться склеить разбитое или честно признать невозможность вернуть утраченное?
И главное — сможет ли он сам отпустить боль и снова поверить в возможность счастья?
Ответа у него пока не было.