— Что я подкаблучник. Что позволяю жене вертеть мной, как захочет…
— И ты что на это?
Муж тяжело выдохнул. И мне снова стало не по себе, словно что-то сдавило грудь. Если он и подкаблучник, то уж точно не мой, а Ларисин.
***
Ближе к полудню позвонила старая подруга Таня. Она уже знала о просьбе Ларисы.
— Ну что у вас, всё ещё фронт держите? — поинтересовалась она.
— Ага… Боюсь я, Танюш… С одной стороны, страшно уступать квартиру. А с другой…
— А с другой что? — переспросила Таня. — Леся, ну ты же не вчерашняя. Подумай сама: уступишь — потеряешь всё. И жильё, и уважение, и мужа в придачу.
— А при чём тут муж?
— А ты бы уважала женщину, у которой нет внутреннего стержня? Вот и он не станет.
Тут и возразить было нечего.
***
Время шло. Давление со стороны Ларисы на нас с мужем только нарастало. Она даже подключила дальнюю родню — теперь то мне, то Алексею звонили какие-то троюродные и четвероюродные, и все как один твердили: «Помогите Роксолане!»
— Слушай, — как-то сказал Алексей, — а если мы их временно пропишем? А потом выпишем?
— Алексей, ты же сам знаешь, как это бывает, — вздохнула я. — Прописать-то легко, а вот выписать потом — целая история.
— Ну… может, как-то договоримся… — пожал он плечами.
— С твоей мамой? Договоримся?
Он опустил голову. Прекрасно ведь понимает, с кем имеет дело…
***
В этот момент раздался звонок в дверь. Открываю — на пороге Роксолана. Одна, без детей.
— Леся, — тихо начала она, когда я пригласила её на кухню. — Я… Я хочу у тебя извиниться. Мама перегибает. Я всё понимаю. Это ваша с Алексеем квартира… Но…
— Но что?
— Но мне правда некуда податься. Я пыталась снять жильё. Смотрела разные варианты. Везде очень дорого. У меня просто нет таких денег.