Оксанка устроилась в плетёном кресле на веранде, перебирая старые, выцветшие от времени фотографии. На одной из них — она, совсем молоденькая, с рыжими кудрями, смеётся, прижавшись к плечу Богдана. Снимок был сделан у их первого жилья — той самой квартиры, что досталась ей от родителей. Почти пятьдесят лет прошло… А ощущение такое, будто только вчера бегала на свидания украдкой от мамы.
Она тяжело вздохнула и отложила снимок в сторону. В животе заурчало — пора бы что-то приготовить. Хотя… есть совершенно не хотелось.
На веранду вошёл Богдан, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки на ходу.
— Чем занята, Оксанка? — спросил он и опустился в кресло рядом.
— Да вот решила пересмотреть старые фотографии, — ответила она с натянутой бодростью в голосе.
— Опять нахлынуло? — усмехнулся Богдан. — Может, я борщ сварю?
Оксанка удивлённо вскинула брови. Борщ от Богдана? Это что-то новенькое.
— Ты? Борщ? — она не удержалась от улыбки. — Что-то случилось? Обычно это моя обязанность.
— Во-первых, я тоже кое-что умею на кухне, — проворчал он с обидой. — А во-вторых, вижу же: тебе сейчас не до кастрюль. К тому же у тебя скоро юбилей, а ты ходишь как туча осенняя.
Оксанка вздохнула. Как всегда, Богдан чувствовал её настроение без слов.
— Просто… знаешь ли ты… скоро мне пятьдесят исполнится. А я оглядываюсь назад и понимаю: ничего особенного не достигла. После школы сразу замуж вышла, потом дети пошли… дом… Я даже ни дня не проработала по профессии.
— И что с того? — он взял её ладонь в свою тёплую руку. — Зато у тебя замечательная семья: дети любят тебя безмерно, внуки обожают… Разве это не главное?
— Возможно… — Оксанка пожала плечами с сомнением. — Но иногда мне кажется: я просто исчезла внутри тебя… Будто меня самой нет вовсе – есть только жена Богдана.
— Ну зачем ты так говоришь? – нахмурился он. – Ты для меня всё: моя сила и поддержка. Без тебя я бы давно пропал.
— Помнишь ту квартиру от моих родителей? – вдруг спросила она неожиданно для самой себя.
Богдан застыл на месте – вопрос прозвучал внезапно и резко изменил тон разговора.
— Конечно помню… – осторожно произнёс он спустя паузу. – А почему ты вспомнила?
— Тогда ты предложил оформить её на себя – мол так проще будет…
Он отвёл взгляд куда-то за кусты сирени в саду и долго молчал.
— Да… помню…
— А я ведь согласилась без раздумий… Глупая была… Мы ведь тогда верили: навсегда вместе…
– Оксанка… зачем сейчас об этом вспоминать?.. – Он вскочил с кресла и начал шагать по деревянному настилу туда-сюда нервным шагом. – Это было давно! Всё равно ведь квартира общая…
– Общая?.. – горько усмехнулась она сквозь сарказм. – По документам она только твоя…
– Ну и что?.. Ты же знаешь…
В этот момент из дома раздался звонок телефона. Богдан поспешно схватил трубку как спасательный круг:
– Да?… Да-да… Через час буду… Понял…
Он закончил разговор и повернулся к ней:
– Срочно вызвали по делам… Обещаю: борщ будет вечером!
Он быстро ушёл прочь по дорожке между клумбами, оставив Оксанку одну среди вечерних теней на веранде. Она смотрела ему вслед с тяжестью внутри груди.
– Работа да работа… – прошептала она себе под нос.– Как же всё это надоело…
Снова взяв фотографии в руки, женщина стала перебирать их одну за другой: вот они вдвоём молодые у той самой квартиры; вот она беременная дочкой улыбается объективу; а вот они вдвоём загорелые у моря беззаботные…
Оксанка закрыла глаза и попыталась понять: когда всё изменилось? Когда исчезла та девушка со своими мечтами и желаниями? Когда осталась лишь роль жены успешного мужчины?
Неожиданно глаза распахнулись снова – внутри словно щёлкнуло что-то важное и необратимое. Так больше продолжаться не может… Нужно менять свою жизнь… Но как именно?
Она сидела теперь уже на садовых качелях перед новым домом – тем самым особняком, как любил его величать Богдан: большой фасад с колоннами, огромные окна до пола и массивные кованые ворота при въезде во дворик… Дом выстроенный её усилиями: нервами да вложенными гривнами…
Небо окрашивалось закатом в розово-оранжевые оттенки; красиво было до боли… но почему-то радости это зрелище совсем не приносило…
Из дома вышел Богдан с бокалом вина:
– Чего такая грустная сидишь тут одна?.. Любуешься нашим гнёздышком?
Оксанка приняла бокал из его рук и сделала глоток терпкого холодного вина…